Горит свет в служебных кабинетах, создаются специальные штабы, временные центры управления, группы захвата. Снизу вверх идет информация, сверху вниз спускаются приказы. Последний раз подобный кипеж имел место в октябре, когда осаждали «Норд-Ост». Но тогда, хотя бы, было все ясно: вот негодяи, захватившие беззащитных людей, что с ними делать – тоже вполне понятно, оставалось только принять решение, как это выполнить. Сейчас преступники растворились в многомиллионном городе, исчезли, причем находясь под постоянным наблюдением!

Кремлевский дворец оцеплен, разбит на квадраты, секторы и сегменты, по каждому с видом ищеек снуют люди в штатском, заглядывают во все закоулки, открывают запертые двери и запирают открытые, ищут необычные факты, опрашивают всех, кого можно опросить. Весь техперсонал, не успевших уйти артистов, балетмейстера, реквизиторов, засидевшихся в буфете друзей дирижера, а также молодую парочку, занимающуюся любовью в одном из подсобных помещений, собрали в конференц-зале, с ними работают двое сотрудников следственного управления.

Профессиональный короткий опрос: «Обратили внимание на какие-нибудь странности? Нет? Спасибо, извините, свободны! Да? Тогда, будьте любезны, пройдите сюда…» И осведомленного свидетеля отводили в кабинет к замдиректора Дворца для тщательного допроса.

Евсеев рыщет по всем квадратам, хотя за старшего его тут не признают: в условиях тревоги полномочий капитана никто не подтвердил, и каждый сотрудник подчиняется своему начальству. Но работать Юре не мешают – и то хорошо.

Через десять минут обнаружилась первая странность: в гардеробе оставлены вещи – мужская куртка и женское пальто! Вещи оказались из дешевых отечественных – новые, явно одетые впервые, даже магазинный запах не выветрился.

– Никогда такого не было! – разводила руками грузная гардеробщица. – Воровали – да, случалось, хотя и редко. Получали чужое по потерянным номеркам – тоже было. А бросать польта – не бросали! Это в чем же они пошли, интересно? Мороз на улице! Или перепились в буфете?

Буфетчица эту версию не подтвердила: ни одна пара не напивалась вдрызг. Охрана тоже не заметила зрителей, выходящих без верхней одежды. Кинологи применили собаку, но безрезультатно: пес следа не взял. Вызвали экспертов-криминалистов, одежду тщательно изучили. Результат – ноль! Пустые карманы, никаких следов помады и пудры, ни одного отпечатка на пуговицах, даже ярлыки спороты!

В конце концов, оперативник, занимающийся гардеробом, пришел к выводу, что оставленная одежда никакого отношения к шпионам не имеет, а в задачи ФСБ вовсе не входит разгадывать все жизненные загадки. Это было взвешенное, а главное, ни к чему не обязывающее решение. Оно особенно ценно тем, что позволяет провести ночь в своей постели, а не в служебном кабинете или на улице.

Но Юра не был с ним согласен. Вещи приобретались явно затем, чтобы их бросить. Но с какой целью? Может, это одежда исчезнувших Мигуновых? Но наблюдатели Макагонов и Бесков в очередной раз поклялись, что «Барин» и «Краля» были в совершенно другой – дорогой и броской одежде, в ней они пришли на спектакль, в ней ушли, и в ней были переданы товарищу капитану.

– Это они? – Юра показал фотографии Мигуновых.

– Они! – уверенно подтвердили наблюдатели. – И в своей одежде!

– Да одежда-то их… А вот люди в ней другие! Как это могло произойти?

Офицеры «наружки» в очередной раз развели руками. Они были печальны, потому что понимали – им тоже предстоит стать козлами отпущения.

Заметив, что в кабинет замдиректора повели немолодую уборщицу с растрепанными седыми волосами, Юра отправился следом.

– …Молодая краля, с вот та-а-акими когтищами! Халат синий, косынка, а морда холеная, сразу видно – не на нашу зарплату живет… И тащит мою швабру невесть куда! Артистка, говорит! Знаем мы этих… артисток!

– А куда она несла швабру-то? – вмешался Юра.

– Дак, откуда мне знать? Шла куда-то по этажу… Лужу, говорит, подтереть!

Спустившись вниз, баба Оля показала место, где встретила «кралю». (Наблюдатели могли гордиться точным выбором псевдонима «объекту». Впрочем, от предстоящего увольнения это их не спасало.) Евсеев тщательно осмотрел весь цокольный этаж, но ничего подозрительного не заметил.

– Больше ничего странного не заметили? – спросил он у бабы Оли напоследок.

– Да вроде нет, – пожала плечами та. Про состриженные волоски в кабине мужского туалета она рассказывать не стала: чего рассказывать про такую ерунду!

Ремнев тем временем изъял записи камер видеонаблюдения, расположенных во дворце – как внутри, так и на входе. Но просмотр их – дело муторное и долгое. Кастинский обследовал возможные пути отхода Мигуновых из здания. Четыре служебных входа, гаражи, кухня с двумя грузовыми рампами, выход на крышу, пожарные лестницы. Нигде никаких следов замечено не было, к тому же каждый из этих вариантов отхода предполагал, что Мигуновы, скрываясь под чужой внешностью, давно вышли на улицу и успели скрыться в городе. Из чего следовало, что дальнейшие поиски внутри дворца ни к чему не приведут.

У капитана Евсеева опускались руки.

14 декабря 2002 года, Москва

Через пять минут Сергей просигналил фонариком еще раз, немного подождал и уселся прямо на бетонный пол.

– А если все-таки не придет? – снова спросила Света.

«Тогда нам пи…ц!» – чуть не ответил Мигунов. Но удержался, хотя это была чистая правда.

Он опустил ноги в колодец и застыл в этой позе, как будто собирался спрыгнуть по первому сигналу. Посветил вниз. Дренажный тоннель был чистым, тонкая струйка воды бесшумно бежала по самому дну. И вдруг что-то изменилось. Вначале он почувствовал, что в тоннеле кто-то появился, и только потом услышал шаги. Опустил фонарик, снова пощелкал кнопкой выключателя.

И на этот раз темнота отозвалась – внутри колодца, разливаясь по стенам бетонного «стакана», трижды вспыхнул ответный сигнал. Сергей наклонился, вцепившись руками в железный обод, и наблюдал, как приближается, набирает силу острый белый луч. Потом произнес уверенно и громко:

– Let's dance a rock-and-roll?

«Станцуем рок-н-ролл?» Английское произношение Сергея было у них в доме поводом для множества застольных шуток и прибауток. Света и Родион свободно общались на английском, он был для них как второй родной язык, а вот Сергей, несмотря на свою фанатичную любовь к Элвису и Бадди Холли, язык знал на «троечку», а слова выговаривал твердо, железобетонно, без малейшей попытки попасть в акцент. Когда-то это казалось Свете очень смешным и забавным. Сейчас ей смеяться не хотелось.

Через несколько секунд послышался ответ:

– Always please. I've got a patephone.[27]

Из колодца показалась голова в шлеме и сдвинутой на лоб маске, похожей на водолазную, с круглыми окулярами. Мигунов понял, что это усовершенствованные инфракрасные очки. Потом появилось могучее тело, обтянутое тонким, прорезиненным комбинезоном. От комбинезона воняло, как будто по дороге сюда проводник выкупался в дерьме. На маске и на комбинезоне виднелись следы свежей крови. Света жадно вглядывалась в чумазое, блестящее от пота лицо их спасителя. Взгляд его холодных глаз был на удивление спокоен.