Матросы застыли, глядя на меня. Я выдавила жалкую улыбку и сбежала по сходням. Боль сейчас была слабой, ее затмил гнев на Лоета. Спроси меня в эту минуту, что я чувствую, — я бы сказала, что хочу вырвать из груди пирата его каменное сердце, приколотить к стене и нашпиговать дротиками. Сейчас это было самое сильное желание. Гонимая им, я подбежала к лошади. Она ждала меня, не думая никуда уходить. Вскочив в седло, я обернулась и увидела, как на палубе, мотаясь из стороны в сторону, появился капитан.

— Ада! — выкрикнул он.

— Пошел к дьяволу, Вэйлр Лоет! — ответила я. — Ты хотел сдохнуть, я тебе больше не препятствую.

— Стой, чертов Ангел! — ревел он, пытаясь добраться до борта.

— Мне некогда, спешу делать маленьких Литинов! — крикнула я, подстегнула лошадь и сорвалась в галоп.

В тот же день я покинула Маринель вместе с мужем.

Лето! Вновь наступило лето, такое ласковое и долгожданное лето. Наверное, я единственная, кто отнесся к нему с преступным безразличием, игнорируя оживление, царившее в доме. Матушка готовилась к выезду на пикник. Уже не первый в этом году, но это увеселение неизменно проходило без меня. Сколько меня ни уговаривали, я отказывалась, как отказывалась от иных развлечений. Уже больше трех месяцев я сидела в родительском доме. Ровно столько прошло с момента, как мы вернулись с Дамианом в Льено.

Сразу же по приезде я покинула своего мужа, несмотря на его просьбы, увещевания и даже скандал, который устроила мне матушка, узнав о моем намерении развестись. Весть о произошедшем, конечно, докатилась до моего родного городка. Узнав об исчезновении Дамиана, папенька отправился в Маринель, чтобы забрать меня домой, но вернулся ни с чем. Матушка говорила, что папенька поднял настоящий бунт, обвинив ее в том, что она способствовала свадьбе, не принесшей ничего хорошего, кроме исчезновения мужа, а после и жены. Мэтр Ламбер долго убивался, и матушке, оплакивавшей меня и корившей себя за известную авантюру, едва удалось удержать супруга от развода.

И вот мы явились. Дамиан не без гордости рассказывал о том, что я искала его. Я же объявила, что развожусь с мужем. Папенька принял известие с нескрываемой радостью, даже привел своего законника, услугами которого пользовался сам, и тот взялся за дело. Матушка же вознегодовала, требуя одуматься.

— Ада, если ты не побоялась ни людских пересудов, ни опасностей, как можешь ты сейчас, вернув мужа, отказываться от него?! — говорила она. — Тем более когда он бросил службу и налаживает жизнь порядочного коммерсанта.

Папенька же, услышав, о чем говорит маменька, вознегодовал не меньше.

— Дульчина, твоя глупость и склонность к авантюрам уже чуть не погубили родную дочь. Если Ада посчитала после всего, что между ними было, этого молодого человека недостойным себя, значит, стоит оставить уже идею об их супружестве в покое. Граф Набарро все еще одинок. Да, он покинул Льено после позорного бегства своей невесты, дабы не быть посмешищем, но я не теряю связи с ним. И если ты покаешься, дочь, этот достойный молодой человек тебя простит.

Я в величайшем изумлении смотрела на своих родителей, после рассмеялась и ответила:

— Мне не нужен ни Дамиан, ни граф. Прекратите решать за меня. Я, черт возьми, живой человек, а не бездушная марионетка.

И покинула их, оставив шокированно смотреть мне вслед. Родители не прекратили своих разговоров, но я не слушала. Что касается моего супруга, то он всеми силами пытался вернуть меня. Приходил, дарил подарки, приглашал на выезды и в театр. Неизменно получал отказ, но не сдавался и продолжал ухаживать за мной. В глазах всей женской половины нашего маленького города Дамиан Литин получил ореол романтического героя. Этакий прекрасный принц, попавший в плен и счастливо избежавший тягот рабства.

Прошло немного времени, и кумушки начали судачить, раздумывая о причинах нашего развода, совершенно забывая, что инициатором была я. В чем только меня не обвинили ревнивые дамы, которые все еще не могли добиться внимания Дамиана. Даже не сумев противостоять моему законнику, он не сложил руки и сказал:

— Так даже лучше. Наконец-то мы сможем сблизиться так, как оно и должно было быть изначально. И я буду иметь счастье ввести тебя в храм. Наша вторая свадьба будет шумной и пышной, как ты того заслуживаешь.

Его святая вера в то, что подобное возможно, поражала и даже восхищала меня. Сначала он являлся в наш дом на правах моего мужа, после — на правах делового лица, действовавшего от имени своего отца. Матушка окончательно впала в романтическое настроение, умиляясь и упиваясь новой авантюрой. А мне было смешно. И я все больше поражалась: что же меня так раньше восхищало в смелости и предприимчивости мадам Ламбер? Ей всего лишь скучно! Скучающая женщина, чья молодость уходит и которой остается развлекаться тем, чтобы вмешиваться в чужие судьбы. Однажды, когда она как бы невзначай пересказывала мне сплетни о том, как мадемуазель Т. подкарауливала Дамиана, а мадам О. не давала ему проходу, я не выдержала и высказала ей:

— Матушка, развлекитесь за чей-нибудь другой счет, а не родной дочери. Если вы думаете, что я от ревности кинусь в объятья человека, брак с которым был расторгнут по моему желанию, то вы или слишком наивны, или вовсе не умны.

— Ада! — воскликнула потрясенная матушка.

— Простите меня за грубость, но у меня уже нет сил доказывать вам, что этот мужчина больше не волнует меня, — мне было несколько неловко за свои слова, но идти на попятную из-за матушкиного фальшивого шмыганья носом я не собиралась, предпочтя покинуть гостиную.

Мое затворничество продолжилось. Нет, я не боялась сплетен. С некоторых пор мне они стали безразличны, как и злорадные взгляды и фантазии скучающих матрон и их юных дочерей. Мне никого не хотелось видеть, только и всего. Гадкий пират никак не хотел покидать ни моих дум, ни моего сердца. И все его уверения, что мое очарование им пройдет, как только я вернусь к прежней жизни, оказались несостоятельны. Этот мерзавец снился мне ночью и не покидал мыслей днем.

Сначала я оплакивала свое разбитое сердце, после ждала, но он так и не пришел, и я вновь начала страдать. То я представляла, как разбиваю ту бутылку, что кинула в стену, об его упрямую голову, то мечтала обнять его и целовать, целовать со всей своей нежностью, то вновь мысленно душила его. Я чувствовала к нему попеременно что угодно, только не равнодушие.

— Будь ты проклят, Вэйлр Лоет, гадкий пиратишка, — ворчала я, крутясь с боку на бок в постели. — Чтоб ты винище свое больше пить не смог, — ожесточенно рычала я, размахивая ножом и представляя на месте несчастной подушки гадкого капитана. — Не могу я без тебя, ехидный мерзавец, — рыдала я, распластавшись на перьях. — Отвратительный мой… любимый.

Время шло, но он не приходил. И однажды со злости я решила выйти в городской сад и там с кем-нибудь поругаться, если получится. Впрочем, повод найти недолго. Первый же косой взгляд — и я получу отличный повод спустить на кого-нибудь свой яд.