Все картины – самого Леонардо, если она существовала, а также копии и студийные версии – относились к более позднему периоду, но сама идея зародилась именно в это время. Самые ранние наброски мы находим на листе, где изображен конь для «Битвы при Ангиари», а лист этот датируется 1504 годом.[732] На рисунке нет лебедя, но среди росчерков можно явно различить двух младенцев, вылупляющихся из яиц. Такие наброски стали материалом для двух более законченных рисунков. Один из них хранится в коллекции герцога Девонширского в Четсуорте, другой – в музее Бойманс, в Роттердаме. На обоих рисунках присутствуют все мифологические элементы: нежный лебедь, пышнотелая девушка, вылупляющиеся дети, разнообразная растительность. Стиль рисунков говорит о значительном влиянии Микеланджело – особенно сильно это чувствуется в рисунке из Четсуорта.

На всех рисунках Леда показана коленопреклоненной (Leda inginocchiata), в классической позе Венеры. Возможно, это самый ранний замысел художника, хотя практически в то же самое время на живописных работах появляется и стоящая Леда (Leda stante). Картины, на которой Леда была бы изображена в той же позе, что и на рисунках из Четсуорта и Роттердама, не существует, но в Туринском кодексе мы находим небольшой набросок, вновь соседствующий с набросками для «Битвы при Ангиари». Утерянный картон с изображением стоящей Леды копировал Рафаэль. По-видимому, это произошло во время пребывания художника во Флоренции в 1505–1506 годах. В это время Рафаэль мог встречаться с Леонардо. Портрет Маддалены Дони, написанный Рафаэлем, во многом напоминает «Мону Лизу». Позднее картон, изображающий Леду, принадлежал Помпео Леони, что явствует из описи его имущества, составленной в 1614 году. В документе значится «картон 2 локтя высотой» – то есть полноразмерный, – «изображающий стоящую Леду и лебедя, который приникнул к ней, в густой траве, где резвятся купидоны».[733] За исключением неверного названия резвящихся детей, перед нами абсолютно точное описание утерянного картона.

«Леда и лебедь», Четсуорт, 1504–1506

Нам неизвестно, кто именно (если такой человек вообще существовал) заказал картину. Возможно, идея ее создания возникла у Леонардо, когда он обдумывал заказ Изабеллы д’Эсте. Маркиза уже получила от Мантеньи и Перуджино картины на классические мифологические сюжеты. Возможно, заказчиком картины был флорентийский покровитель Леонардо – богатый банкир Антонио Сеньи. Вазари называет его другом Леонардо и большим любителем Античности. Для него Леонардо сделал великолепный рисунок Нептуна в его колеснице.[734] О том, что в тот период Леонардо испытывал сильный интерес к Античности, говорит и картина с изображением Вакха, о которой упоминается в письмах герцога Феррарского Альфонсо д’Эсте, брата Изабеллы, к одному из своих деловых агентов. Письма были написаны в апреле 1505 года. Герцог пишет о своем желании приобрести картину, но узнает, что она уже обещана Жоржу д’Амбуазу, кардиналу Руана. Та же картина упоминается в латинском стихотворении анонимного феррарского поэта, возможно, Флавио Антонио Джиральди. Судя по этим высказываниям, речь идет о завершенной работе, а не просто о замысле. Чуть позже мы с вами еще поговорим о ней.[735]

Классический миф о том, как Юпитер, влюбившись в прекрасную Леду, спустился к ней в виде лебедя (одна из многочисленных подобных проделок любвеобильного бога), хорошо известен. Среди античных скульптур мы находим и весьма эротичные, где лебедь изображен между ног Леды. Картину Леонардо можно считать рискованной, но основной ее мотив – не эротика, но продолжение рода. Миф связан с плодородием и плодовитостью. Леонардо изображает пышную, крутобедрую женщину – и любовницу, и мать. Ее окружает фаллический тростник и буйно цветущие травы. За ней стоит суперфаллический бог-лебедь. Все распускается и цветет.

Платоники истолковывали легенду о Юпитере и Леде как аллегорию: божественный дух спускается в земной мир. Такая интерпретация связывает картину с интересом Леонардо к полету человека. Вспомните эпиграф этой главы. Леонардо стремится вдохнуть в человека то, чего не может дать ни одна технология, – «душу птицы». Этот текст датируется примерно 1505 годом. Тогда же появились первые рисунки Леды. И в то же время он записывает детское воспоминание о коршуне, который спустился в его колыбель. Странное поведение птицы, засунувшей хвост в рот младенца, можно истолковать как процесс наделения человека «душой птицы», необходимой для постижения тайны полета.

Страница из Туринского кодекса подводит итог изучению процесса полета. Записи Леонардо сопровождаются обычными эскизами птиц, но в записи слово «птица» («Если птица хочет быстро повернуть…» и т. д.) изменяется на определенное «ты», то есть на обращение к воображаемому слушателю, а слушателем собственных мыслей и рассуждений всегда был сам Леонардо. Он в своем воображении уже воспарил над землей:

В тексте на полях «птица» и «ты» перемежаются абсолютно естественным образом:

Здесь мы уже имеем дело с «полетом разума» в буквальном смысле. В разуме, в словах своих Леонардо уже летает. И на этой же странице сквозь текст мы видим наброски – они уже были на странице, когда Леонардо решил записать свою мысль, – изображающие голову мужчины. Рассмотреть рисунок через рукописные строчки очень трудно, почти невозможно, но сильное лицо с крупным носом, со знакомой гривой длинных волос кажется мне очень похожим на портрет Леонардо, написанный одним из его учеников. Возможно, это единственный его портрет, созданный в годы величия – в годы создания «Моны Лизы», «Битвы при Ангиари» и «Леды», в годы Борджиа, Макиавелли и Микеланджело. Рисунок, по всей видимости, датируется 1505 годом – две датированные записи кодекса были сделаны в марте и апреле 1505 года. На нем Леонардо изображен в возрасте пятидесяти трех лет. Мы впервые видим его с бородой. Но образ, как всегда, едва уловимый: лицо наполовину закрыто строкой «suprando la resistentia dellaria» – «преодолевая сопротивление воздуха».