В декабре 1935 года маршал предложил провести в Генеральном штабе большую стратегическую игру для проработки мер и способов активного отражения нападения Германии.

Эта игра состоялась с 19 по 25 апреля 1936 года. Перед ней Тухачевский побывал в Лондоне на похоронах короля Георга V, в Париже и Берлине, где пытался встретиться с Гитлером, но тот категорически отказался от контактов (обратим внимание, что Тухачевский в Париже и Берлине имел несанкционированные в Москве длительные беседы с белогвардейцами из РОВСа, пытаясь через них довести до французских и немецких верхов взгляды Кремля). Поездка показала, что руководство всех трех стран не хочет союзнических отношений. Никто не собирался связывать себе руки, надеясь перехитрить соседей.

Поэтому предложенная штабная игра не могла не состояться. Согласно заданию, утвержденному начальником Генштаба маршалом Егоровым, «воюющими» сторонами командовали: Западным фронтом СССР — Уборевич, польскими войсками — Якир, германскими — Тухачевский.

В начале игры Тухачевский раскритиковал стратегическую установку Генштаба. Он заявил, что немцы будут наступать главными силами через Украину, так как планируют захват этой территории, но Генштаб этого не учитывает, планируя войну только с Польшей. К тому же Тухачевский считал, что немцы выставят вдвое больше дивизий, чем в начале Первой мировой войны (тогда их было 92). Только имея такое превосходство, они начнут войну, которая так или иначе будет для них войной на два фронта. И начнут ее внезапно. Предложенный Тухачевским вариант был очень трудным для советских войск: неожиданность нападения позволила немцам продвинуться на начальном этапе на 100–250 километров; первые 8–12 месяцев РККА ведет упорные оборонительные бои и, только восполнив потери и полностью отмобилизовавшись, переходит в решительное наступление.

Эта позиция противоречила установке Егорова. Начальник Генерального штаба считал, что советские войска раньше немцев завершат сосредоточение: никакого превосходства противника он не допускал.

Победила точка зрения Егорова, причем Сталин прямо выразил Тухачевскому неодобрение: «Вы что, советскую власть запугать хотите?»

В этих словах явно звучала политическая угроза. Но Тухачевский не понимал Сталина. У них не получалось диалога: один рассуждал как военный, другой — как геополитик с гораздо большей, чем у оппонента, степенью неопределенности.

К примеру, маршал предложил «повторить Бельгию», то есть занять территории Эстонии, Латвии и Литвы для фланговой угрозы наступающим на Белоруссию немецким войскам. С военной точки зрения это было абсолютно правильно. Именно так поступило и русское командование в 1914 году, когда проводило наступление в Восточной Пруссии. Тогда, пожертвовав 2-й армией генерала А. В. Самсонова, достигли стратегической победы — немцы отступили от, казалось бы, обреченного Парижа («чудо на Марне»).

Сталин же, видя на Западе полную неразбериху в отношениях с ключевыми странами, не мог и помыслить о кавалерийских атаках на независимые государства. В целом же штабная игра закончилась как бы вничью. Поскольку был исключен фактор внезапности нападения, развернулись фронтальные пограничные сражения, подобные начальному периоду Первой мировой. Штабная игра подтвердила правоту «красного Бонапарта»: Уборевич увлекся наступлением на Литву и получил удар Тухачевского («немцы и поляки») с минского направления.

Но Сталин отвергал далеко не все предложения Тухачевского.

Так, тот предлагал увеличить численность армии и довести число дивизий до 250 (вместо существующих 150), а также срочно развивать бронетанковые силы и авиацию, резко повысить боеспособность войск. Повторился на новой стадии конфликт Тухачевского с наркомом обороны 1928 года. Однако на сей раз Сталин не пошел навстречу Ворошилову.

Седьмого апреля Тухачевский решением Политбюро был назначен первым заместителем наркома обороны и начальником Управления боевой подготовки РККА, которое было выведено из организационной структуры Генштаба.

В результате маршал занял в военной иерархии второе место, обойдя Егорова и Гамарника. Косвенно признавалась правота Тухачевского в его споре с Егоровым по поводу недостаточной боевой подготовленности соединений.

Трудно сказать, насколько Сталин был волен в своем решении, если иметь в виду недостатки в боеподготовке, вскрывшиеся на маневрах осенью 1935 года в Киевском и Белорусском округах. Французская военная делегация, приглашенная туда, была несколько разочарована увиденным, хотя и отметила оснащенность РККА военной техникой.

Правда, Ворошилов не полюбил сильнее повышенного в должности Тухачевского. С чего было ему любить этого выходца из другого культурного мира, который был сильнее как профессионал и сбивал с многих коллег оптимистическую спесь? Возвышение Тухачевского означало поражение соперничающей группы Якира — Гамарника — Уборевича, которую поддерживал начальник Генштаба Егоров. Одновременно с возвышением положение «победителя» становилось критическим, так как против него сосредоточивались слишком крупные силы.

Уже после августовско-сентябрьских маневров 1936 года, на которых снова был выявлен низкий уровень подготовки войск, на заседании Военного совета при наркоме обороны 19 октября Ворошилов раскритиковал Тухачевского как главного виновника, хотя у того было очень мало времени для радикальных перемен к лучшему. Это свидетельствовало об ухудшении его позиций.

Говоря о резком изменении отношения к Тухачевскому, надо иметь в виду и донесения советской разведки о его несанкционированных встречах с белогвардейскими генералами в Париже и Берлине. Скорее всего, именно эта информация легла в основу подозрений Сталина в отношении военачальника и заставила вспомнить о показаниях Какурина и Троицкого, которые, как мы помним, уже обвиняли Тухачевского в подготовке заговора.

К тому же после того, как на Пиренейском полуострове началась гражданская война, в которой приняла участие вся Европа, у Тухачевского появилась небывалая возможность вернуть утраченные позиции: он рвался в Испанию. На войне, имевшей общемировое революционное значение, его талант был бы востребован. В своих устремлениях он невольно совпадал с Троцким, который как «мировой революционер», не отягощенный никакими экономическими проблемами, был готов всячески содействовать социалистической революции в Испании. Конечно, Сталин не мог направить маршала Тухачевского на Пиренеи. Туда поехали малоизвестные молодые офицеры, специалисты без политических амбиций.

Таким образом, 1936 год поманил Тухачевского и ничего не дал. И возможно, в том году уже была отлита его расстрельная пуля.

Но не у одного «красного Бонапарта» земля качнулась под ногами. У командующих БВО и КВО, Уборевича и Якира, — тоже. Они, как и многие их соратники, почти отыграли роли военно-политических деятелей. Уже слышались отдаленные гулы «большой чистки».

Не случайно после штабной игры Уборевичу было предложено оставить БВО и занять пост заместителя наркома по авиации и начальника авиации РККА. Он отказался, обратившись за поддержкой к Орджоникидзе.

Вскоре и Якиру были предложены эти громкие, но малозначащие посты.