Амена всплеснула руками.

– Но это же… Фу!

– Мне это тоже не нравится, – заверил я.

– Но помимо этого Перигелий утверждает, что ему нужно время для ремонта двигателей, и тогда мы сможем начать поиски, а пока что стоит подготовиться и составить план. – Ратти быстро хлопнул в ладоши. – Так теперь ты выйдешь из ванной?

– Да. – Я слез с туалетного шкафчика и натянул куртку на дурацкую толстовку ГИКа. – Потому что ГИК врет.

Свет снова моргнул, на сей раз без сарказма.

* * *

Я вышел в медотсек. Дисплей с видео из командного отсека по-прежнему работал – Арада сидела в кресле за пультом, а Тиаго стоял рядом. Они проверяли данные двигателей во время прохода с помощью инопланетной технологии через кротовую нору. И время от времени в ужасе охали.

Оверс переместилась в медотсек и в стерильной зоне работала с извлеченным из Элетры имплантом. Рассматривала его через визуализатор. Перед ней парили увеличенные результаты сканирования разных частей импланта, сменяя друг друга. Элетра сидела на каталке рядом с Оверс, с сомнением глядя на ее действия.

Оверс вышла из сети и вопросительно оглядела всех нас.

– Ну что, все готовы поговорить?

– Не совсем, – взволнованно отозвался Ратти. И это было нечестно.

– Арада, – сказал я, – корабль пришел в эту систему не в ответ на сигнал бедствия.

Тиаго повернулся и с подозрением покосился на меня. Арада откинулась на спинку кресла. Кто-то принес ей аптечку и подлечил ожог на щеке.

– Автостраж, думаю, мы пришли с Перигелием к соглашению. И если нам не угрожает опасность, ты уверен, что так уж необходимо… с ним ругаться?

– Совершенно уверен.

Ратти взмахнул руками и плюхнулся рядом с Оверс.

– Автостраж, откуда ты узнал, что сигнала бедствия не было? – спросила Оверс с таким видом, будто говорила всем: дескать, давайте поскорей с этим покончим.

– Это исследовательский и учебный корабль. Каюты студентов и классы явно не использовались, а лабораторный модуль не подключен, зато прикреплен грузовой модуль. Так чем же занимался корабль, когда получил сигнал бедствия?

Все люди посмотрели в потолок.

«Таково твое представление о помощи, да?» – сказал ГИК.

– Таково мое представление о вредоносном вмешательстве. Я здесь против своей воли, и ты об этом пожалеешь.

Арада обхватила лицо руками.

– Может, тебе стоит вернуться в ванную и еще немного поразмыслить.

– Я уже закончил с размышлениями.

«Оно и видно», – сказал ГИК.

Знаю, знаю, я совершенно случайно наткнулся на эту мысль, но, что странно, злости совсем не убавилось.

– Ты прилетел сюда специально, и не на сигнал бедствия. Тогда зачем?

Справа от меня, в другом конце комнаты, происходило вот что.

– Почему вы позволяете своему автостражу так себя вести? – прошептала Элетра Оверс и Ратти.

Оверс стиснула челюсти.

– Это не наш автостраж, он…

Ратти сжал ее запястье и бросил многозначительный взгляд – мол, не доверяй корпоративщице.

– Обычно он ведет себя ответственно, – сказал он Элетре.

Нахмурившись, Тиаго рассматривал меня через экран конференц-связи.

– Хороший вопрос, – сказал он.

Ну конечно, меня не поддержал ни один разумный человек, это обязательно должен быть тот, кто никогда со мной не соглашается, когда я веду себя по-умному.

– Так почему ты здесь? – спросил я ГИКа. – Что тебе на самом деле здесь нужно? Исследования дальнего космоса? Обучение? Грузоперевозки? Ты не можешь быть здесь по этим причинам, ведь права на погибшую колонию в этой системе пытается вернуть себе корпорация.

«Все это случилось до похищения моей команды и не имеет значения. Это не твое дело».

– Нет, это стало моим делом, когда ты меня похитил.

«Ты здесь добровольно и можешь уйти, как только пожелаешь. Ты знаешь, где выход».

Звучало это, как вы понимаете, с издевкой. А люди наверняка услышали и угрозу. Арада и Ратти махали мне руками, судя по всему, требуя немедленно заткнуться. Но я вывел ГИКа из себя и заставил угрожать, а именно этого я и добивался. Я скрестил руки на груди.

– Ты расстраиваешь Амену.

Я заметил, что с Аменой ГИК разговаривает совершенно другим тоном, нежели с остальными людьми. Не думаю, что он мог как-то навредить остальным, но к их чувствам он не относился настолько трепетно, как к чувствам Амены. В конце концов, по сути своей ГИК был учебным кораблем, со всеми этими классами и аудиториями. И до всей этой катавасии, когда я был еще глуп и мы дружили, он говорил о подростках с долей нежности.

Амена набрала в грудь воздуха, вероятно собираясь возразить по своему обыкновению, поскольку, хотя и была подростком, живущим в самом наивном и безопасном человеческом обществе во Вселенной, любила притворяться, будто подобное не может ее взволновать. Я посмотрел на нее и отправил по нашему приватному каналу:

«Будь честной».

Она выдохнула. Потом поковыряла палубу мыском ботинка и неохотно призналась:

– Серые люди были ужасными. Они стреляли, и… И мне правда хотелось бы понять, что происходит, а не просто выслушать очередную сказку.

Повисла долгая тишина. Я чувствовал, что на меня все смотрят, а по сети ощущал вес пристального внимания ГИКа.

«Чтобы ответить на этот вопрос, мне придется нарушить соглашение о конфиденциальности с экипажем», – наконец сказал он.

– Ты похитил меня и моих людей. Это нарушает условия моего контракта. Того, который я заключил с ними лично.

Я хотел подчеркнуть, что это не контракт от имени Компании. А мой контракт. И именно ГИК втянул меня во все это и устроил такую катавасию.

«Я подумаю, – ответил ГИК и показал схему связи, где было видно, что он отрезал сетевое соединение с Элетрой. Он продолжил по закрытому каналу для меня и пяти моих людей: – Эти сведения следует сохранить в тайне. Если кто-нибудь из вас разгласит их представительнице корпорации, я ее убью».

По моим органическим частям растекся адреналин. Неприятное и странное ощущение. Я не испытывал привязанности к Элетре, она выглядела типичным клиентом, какие были у меня в дни работы на Компанию. Не слишком тупая, не слишком умная, и всего с вероятностью в пятьдесят три процента сделает что-нибудь, в результате чего я застрелю ее или брошу на враждебной планете. Однако она находилась рядом с моими людьми, а мне не нравилась сама мысль о том, что кто-то умрет в их присутствии.

Люди явно напряглись. Они переглядывались, пытаясь скрыть свою тревогу.

«Согласны, – наконец сказала Арада. – Мы никому не расскажем».