Закрома не восполнялись, и Фелаэрн постоянно ворчала, что продолжайся все в том же духе – и самому Брэнделю по возвращении из Шаффлунда скоро не удастся толком поесть.

В итоге, по видимости, Амандина прислушалась, сделав выбор в пользу Брэнделя, а не незнакомых ей жителей города, причем практически моментально, но оставила окончательное решение на его усмотрение.

Пока что она продолжала выполнять обещание, и даже приказала наемникам сократить время боевой подготовки, а отправляться вместо этого на охоту в лес и не возвращаться без мяса.

Эти действия возымели неожиданный положительный эффект: отсутствие наемников заметили, а разговоры с ними раскрыли правду о том, на какие жертвы идет ради них Железная леди. Тем более открывая ради их еды личные охотничьи угодья господина.

Тронутые таким поступком горожане откликнулись тем, что тайком передали наемникам, что их устроит и просто хлеб.

Никто не хотел, чтобы правитель города наказал эту добрую девушку за щедрость.

Амандина, тронутая этим поступком, уверилась в сделанном выборе, но ответила людям, что решение принял молодой господин, а она просто выполняет приказ, так что беспокоиться не о чем.

Припомнив изданное им же чуть ранее постановление приостановить взимание налогов, люди буквально за ночь прониклись к Брэнделю небывалой признательностью, пока сам он ни о чем и не догадывался. В отчеты Амандина включала только факты, цифры и описание проделанной работы.

Спустя десять дней после начала ремонта городских стен работавшие там обратились к «Железной леди» с вопросом, не нужны ли ей еще люди, и это стало сигналом, что ее поступки не прошли незамеченными и получают положительный отклик. Дело было даже не только в этом, а в том, что на смену страху перед властью дворян и их гнетом постепенно приходит доверие к новому господину. Люди начали колебаться.

И все же, несмотря на подкрепление, стройка шла с отставанием, а в строительстве никто не блистал.

Великий мастер Босли приглядывал за работами, стараясь свести ошибки к минимуму, но его знания явно больше подходили для производства магического доспеха, а не каменной кладки.

Закончив чтение отчета, Брэндель снова обратился к Одуму, который внимательно его выслушал и пообещал немедленно заняться делом. Не теряя времени, его тут же проводили к стене.

Не сильно веря сам в себя, Одум все же припомнил то, чему научился у Горных гномов и смог кое-чем помочь в самых нужных вопросах. В итоге ремонт пошел быстрее, и им удалось закончить работы до конца месяца, нагнав задержку.

Принимать работу Амандина пригласила Брэнделя и его доверенных людей. В утреннем тумане они дошли до городских стен и осмотрели результат. Облегченно вздохнув про себя, она нахмурилась для вида и с извиняющимся лицом обратилась к Брэнделю:

Прошу прощения за то, что потратила на это столько времени, господин.

Но в его ответном взгляде читалась только благодарность.

«Вот же бесценное сокровище я раскопал в этом Бругласе! Сам того не полнимая, насколько! Я-то думал, что повезло уже просто потому, что в будущем она изобретет Маджисайт, но Амандина способна намного на большее! Да это даже лучше, чем найти клад ни с того ни с сего!»

Амандина была тихоней, но и мечты, и принципы и мнения имела по очень многим вопросам. Брэндель не уставал дивиться, что настолько хорошего такое он сделал в прошлой жизни, чтобы в этой заслужить столь выдающегося и преданного всем сердцем сторонника.

Что до темпов восстановления городских стен – они его волновали еще и потому, что отставание здесь означало сдвижки и в других делах, а там рукой подать до серьезных проблем: рост расходов, непредвиденные траты на еду и постоянный риск травм рабочих.

Босли с Одумом сработали слаженно, хотя гном порой выказывал нерешительность.

Том 3. Глава 102

Янтарный меч – том 3 глава 102

Глава 102 – Трентайм и его новый правитель (2)

Ну, кто что думает? – спросил вдруг Брэндель.

Вопрос в основном был обращен к Рабану и Корнелиусу, молча стоявшим неподалеку, потирая и дыша на руки в попытке согреться.

С уходом Джаны они сдружились все пуще прежнего, объединенные общей работой. Познакомились они намного раньше поступления на службу к Брэнделю, так что совестная работа их ничуть не смущала.

Услышав вопрос, они на секунду замерли, и Ромайнэ тут же вклинилась с почти мгновенным ответом:

А мне отремонтированные стены нравятся даже больше, а вам? – а сама уставилась на Брэнделя огромными глазищами, следя, согласен ли тот.

Верно, – согласился Корнелиус, – результат превзошел ожидания, мои лично – точно, и пускай я и припозднился с предложением помощи, но мы с моими наемниками успели поучаствовать в ремонте, хоть и с середины работ. И пускай такие дела нам и в новинку, и судить трудно, но мисс Амадина справилась замечательно. Ее указания были весьма кстати и по делу, и пусть не все идеально, но она меня удивила.

Похвалу любили все, и Амандина не была исключением. На несколько секунд задержав на нем взгляд, она решила, что в этот раз мужчина говорит искренне, несмотря на привычку высказывать вслух только приятные вещи и со всем соглашаться. Для порядка она тщательно изобразила недовольство излишней говорливостью, хотя, по сути, Корнелиус был прав: начиналось все весьма шероховато, и ни одно ее решение не обходилось без неожиданных последствий. С другой стороны, мадам советник мигом поднаторела в решении любых проблемных вопросов.

Да, несомненно, удивительно вышло, – не стал тратить лишних слов Рабан, высказавшись сразу по делу.

Амандина тайком еще раз взглянула на Брэнделя: лишь его мнение и ничье больше имело для нее значение. Впервые в жизни ее сердце билось настолько часто, впервые она так волновалась за результат.

Нет, не показалось: тот смотрел с искренним и нескрываемым восхищением. В носу защипало от облегчения и радости: похоже, все ее старания за прошедший месяц окупились.

Отвернувшись в сторону, она чихнула и постаралась собраться с мыслями и не расплакаться при всех: такой позор гордой дворянке был точно ни к чему. Она все же советник Брэнделя и городской управляющий – негоже теперь рыдать как маленькая девочка.

И тут же столкнулась с незаметно подошедшей поближе Медиссой, которая тихонько вложила ей в руку носовой платок, с благодарностью принятый. Никто кроме Брэнделя и не заметил, но он тот тут же спохватился и с кривоватой улыбкой поспешил исправиться:

Прошу прощения: я имел в виду «Что думаете о той ночи»?

Все затихли, размышляя о тех судьбоносных событиях. Действовали они сгоряча, и