Детей был именно днем отпрысков – хоть взрослым и казалось, что он длится неделю, – и потому Ноха Тоэ Яу направил телескоп не на соседа по другую сторону от солнца, но на солнечный такелаж в десятках километров от земли, где воздух становился разреженным: там кишели детские команды, разворачивали огромные знамена из моноволоконной ткани, устраивали жестокие битвы воздушных змеев.

– Вот что я тебе скажу: своему ребенку ни за что не разрешил бы совершить такую глупость, – проворчал Ноха Тоэ Яу. – Удивлюсь, если хоть кто-то из них доживет до Пункта Назначения.

Быстрый улыбнулся, зная, что его призвали, поскольку Йемоа Тоэ Яу учудил нечто гораздо более опасное.

Йехау Тоэ Яу налила гостю шоколада – напиток с легкими галлюциногенными свойствами густел, остывая.

– Главное, чтобы он вернулся до Дня Звездолета, – сказала она, а потом нахмурилась, глядя на широкую лужайку перед поместьем, где со всей округи собрались Быстрые Дети в лучших нарядах и побрякушках, чтобы мельтешить у длинных пиршественных столов. Кажется, они кидались друг в друга едой. – Знаешь, такое ощущение, что из-за них время ускоряется. Не сильно, по чуть-чуть каждый день, но точно ускоряется. Оно теперь как будто утекает сквозь пальцы.

Несмотря на удивительно замысловатый аннигиляционный двигатель, флот Аэо Таэа мог двигаться со скоростью не больше десяти процентов от световой, что сильно не дотягивало до порога, за которым замедление времени становилось ощутимым. Путешествие к Пункту Назначения – Быстрый обнаружил, что язык Аэо Таэа естественным образом благорасположен к Пафосным Заглавным Буквам, – можно было осуществить только на корабле поколений. Аэо Таэа ухитрились ограничиться одним-единственным поколением. Удивительно медленный отклик, полученный анпринскими сенсорами, не был причудливым искажением пространства-времени. Тела странников, их мышление, восприятие и метаболизм были перестроены учеными таким образом, чтобы функционировать в десять раз медленнее, чем свойственно гуманоидам. Они обитали в цилиндрах, где искусственный свет, рожденная центробежной силой ласковая гравитация и спокойный, нежный климат создавали все условия, необходимые для жизни со скоростью улитки. Утренние приветствия длились часами, утро затягивалось на стандартную неделю. Сезоны продолжались годами – нынче царила нескончаемая томная осень. Предполагалось, что путешествие длительностью в триста пятьдесят лет займет столько же времени, сколько и среднестатистический срок трудоспособной жизни. Амоа был миром людей среднего возраста.

Тут появился Быстрый и все изменил.

– Он хоть намекнул, куда собрался? – спросил Быстрый. Вечно с этими мальчишками проблемы. Девочки вели себя иначе, девочки просчитывали последствия.

Йехау ткнула пальцем вниз. Быстрый вздохнул. В Амоа любое направление побега стремительно приводило назад, к родному порогу, поэтому возможности для бунта были ограничены. Если подняться по снастям, опутавшим длинное солнце, – подняться повыше, на километры, чтобы оттуда взглянуть на всех с великим негодованием, – то за тобой будут наблюдать через телескопы. Смотреть, как ты карабкаешься, пыхтя, а потом приунывший, вспотевший и голодный возвращаешься домой. В Амоа юные мятежники уходили наружу.

Быстрый поставил стакан с шоколадом и приступил к искусной процедуре перенастройки наночастиц своего податливого тела. Чете Тоэ Яу показалось, что он начал искриться, как мелкий серебристый тальк или пыль с крыльев мотылька. Йехау вытаращила глаза. Все Трехмирье знало про Быстрого, который приблизил конец Пути, улаживал ссоры между поколениями, разыскивал сбежавших детей, и потому каждый считал его своим приятелем. Но на самом деле он был инопланетянином.

– Было бы значительно легче, знай я хоть отчасти, куда он направился, – сказал Быстрый. – Там очень много укромных мест, придется искать. Ну ладно. На вашем месте я бы немного отошел в сторону.

Он встал, театрально раскинул руки и превратился в рой наночастиц. Взмыл к гудящему телескопу, который торчал из отверстия в крыше павильона, – «Взгляните на это через свои линзы, вы, живущие на другой стороне мира, и посплетничайте!» – а потом со скоростью мысли вонзился в землю, как копье, и исчез.

* * *

В конце концов мальчик оказался примерно там, где и предполагалось. Прямо над выпуклым кожухом двигателя простирался мертвый, как соляной столп, пейзаж коммуникационной зоны, во время осмотра которой радарное зрение Быстрого выявило вспышку – яркую, словно новая звезда. Укромный уголок внутри подпорки главной антенны, с отличным видом на стройку. Пацаны и всякие сооружения… Быстрый с упоением изображал ворчуна, когда жаловался чете Тоэ Яу на непредсказуемость мальчишек. На самом деле все было наоборот.

– Ты там часом не замерз? – спросил Быстрый.

Йемоа вздрогнул, когда в наушниках шлема раздался трескучий голос. Завертел головой, пытаясь высмотреть чужака среди бесчисленных теней межзвездного пространства. Повинуясь мысленному приказу, тело Быстрого начало светиться. Он отлично знал, как выглядит со стороны: сияющий и обнаженный в вакууме, стоящий босиком на шершавой обшивке цилиндра, слегка наклонившийся вперед под воздействием вращения. В возрасте Йемоа он сам пришел бы в ужас от такого зрелища, но на Быстрых Детей благоговейный трепет действовал так же, как на их Медленных Родителей – пробуждал в них дружелюбную ворчливость.

– Уходи.

Сияние тела Быстрого рассеяло тьму до самых тайных ее корней. Йемоа Тоэ Яу даже в желто-зеленом скафандре выглядел тощим. Он завозился и повернулся спиной: у Аэо Таэа это было смертельное оскорбление, до которого и тейские Аспекты с их замысловатым этикетом не додумались. Быстрый дернул за страховочный фал мальчишки. Трос выглядел неповрежденным, карабин действовал.

– Не трогай.

– Не стоит безоглядно полагаться на такие вещи. Космические лучи могут ослабить структуру пластика: один сильный рывок – и трос лопнет в тот самый момент, когда ты будешь в нем нуждаться сильнее сего. Да, мой дорогой друг, я собственными глазами видел, как людей уносило в бескрайний космический океан.

Шлем с яркими нарисованными птицами повернулся в сторону Быстрого.

– Врешь.

Быстрый запрыгнул к беглецу и устроился рядом с ним в гнездышке. Йемоа отодвинулся, насколько позволяла теснота.

– Я тебе не разрешал сюда забираться.

– Этот корабль – общая собственность.

– Но не твоя.

– Верно, – согласился Быстрый.

Он скрестил ноги и притушил сияние своего тела так, чтобы они оба смогли увидеть озаренный прожекторами изгиб строящегося звездного двигателя. Скалярный привод сам по себе был небольшим устройством – в системе координат Амоа его можно было сравнить с размерами зажиточного сельского поместья. Но к нему прилагалось множество инженерных сооружений, высоких бункеров, куполов и трубопроводов, в совокупности представляющих собой систему транспортировки, благодаря которой вода и антивода превращались в темную энергию. Над стройкой зависли на стационарных орбитах пять кораблей-прожекторов, словно маленькие солнца. Быстрый не сомневался, что на площадке все кипит от бурной, энергичной деятельности, но прямо сейчас для его восприятия – на Детской Скорости – она превратилась в неподвижную картину: работники в ярких, как птичье оперенье, скафандрах, инженеры в тяжелой броне, многочисленные роботы, а также