Вечером мы купили билеты в «Кентербери», зрительный зал которого напоминал восточный дворец с куполообразным потолком и позолоченной лепниной в ложах и галереях. Здесь представляли «Балет рыб» — танцовщицы в серебристых трико выступали за тонким полупрозрачным занавесом, натянутым перед арочной сценой.

Во время наших редких посещений мюзик-холла Холмс мало интересовался самим шоу. Его больше занимал бар. Отсюда также можно было наблюдать за спектаклем, но задние окна выходили на улицу. Разговоры, громкий смех и звон бокалов, устрицы и бутерброды — других развлечений Холмс не искал.

Было бы глупо не замечать, что большинство посетителей бара составляли конторские клерки, изображающие людей из высшего общества, и уличные женщины в манто и шляпках, накрашенные чуть скромнее обычного. Мы с Холмсом сидели за круглым столом с мраморной столешницей, лакомились устрицами, запивали их рейнвейном и наблюдали за происходящим вокруг. Проходил час за часом, и внезапно я осознал, что мы смотрим представление по второму или даже третьему разу. Вдруг Холмс озадачил меня тем, что поднялся и улыбнулся одной из девушек, на мой взгляд ничем не отличавшейся от прочих.

— С днем рождения, моя дорогая! — приветливо сказал он. — С днем рождения, Люси Роуз!

— Прошу прощения?

Она обернулась с недовольным видом, но Холмс продолжал дружелюбно улыбаться.

— Мы слегка поторопились, поздравляя вас на неделю раньше, но с самыми искренними пожеланиями. С днем рождения, Люси Роуз! Или, возможно, правильнее сказать: с днем рождения, Луиза Харви?

Я вскочил на ноги, и точно так же поступила девушка, намереваясь убежать. Однако, увидев меня на своем пути, она остановилась, и Холмс ухватил ее за руку:

— Не бойтесь, Луиза! Мы не причиним вам вреда.

— Какого черта? — несколько раздраженно воскликнул я. — Вы же утверждали, что она была на Ламбетском кладбище!

— Она и в самом деле была там, не правда ли, моя дорогая? Стояла вместе с любопытными бездельниками за оградой и с ужасом наблюдала за тем, как выкапывают из земли бедную Мэтти Кловер.

О зоркости глаз Холмса, способных выхватить из толпы знакомое лицо, ходили легенды, и все же я, вероятно, не сумел скрыть своего удивления.

— Ватсон, Ватсон, — успокаивающе произнес Холмс. — Скольким мы обязаны Сомерсет-хаусу и его журналу регистрации смертей, который мы все так старательно изучали! Но еще более полезен журнал регистрации рождений, куда догадался заглянуть лишь я один. Если помните, день рождения этой молодой особы — четвертое апреля. Однако, если верить отчетам, в этот день на свет не появилось ни одной Люси Роуз. Зато семнадцать лет назад, именно четвертого апреля, была сделана запись о Луизе Джейн Харви, которую мы видим перед собой.

Он нежно держал ее за запястье. Она попыталась вырвать руку, но с тем же успехом могла бы освободиться из стального капкана.

— Что вам от меня нужно?

— Только правда, — уже серьезно ответил Холмс. — Вы слишком долго ее скрывали. Правда о докторе Ниле, которую вы должны рассказать в память о Матильде Кловер.

Она больше не сопротивлялась. Просто села за мраморный столик так резко, словно у нее отказали ноги. Но так и не произнесла ни слова. Мой друг, щелкнув пальцами, подозвал официанта и заказал три стакана шербета.

— Начинайте, — попросил Холмс, усаживаясь напротив девушки. — Расскажите все как есть, и он больше не сможет навредить вам. А если промолчите, его освободят и он найдет вас.

Она вздохнула:

— Я так испугалась!

— Вы, конечно, были вместе с Матильдой Кловер, когда она встретилась с ним.

Луиза Харви, как уместнее теперь называть ее, кивнула.

— Я так и предполагал. Этот человек думал, что убил вас обеих. Но две недели спустя Матильда Кловер все еще была жива. А вам удалось спрятаться от него. Каким образом?

— Мы встретились в «Альгамбре» на Лестер-сквер, — прошептала она. — Большой бар наподобие этого. Он спросил, как меня зовут, и сказал, что приехал из Америки работать в больнице. Мы пошли в отель на углу Бервик— и Оксфорд-стрит. Потом отправились в таверну «Нортумберленд» возле набережной и встретили Мэтти. Он захотел нас обеих и сказал, что у него есть специальное средство, которое сделает его резвым жеребцом. Он объяснил, что раздобыл это, пользуясь положением врача, а потом дал нам по две больших таблетки. Я притворилась, будто проглотила их, а сама переложила в другую руку и выбросила за спину. Он заставил меня показать руки, чтобы убедиться, что я их приняла. Мэтти просто сунула таблетки в карман. Потом он сказал, что должен сходить в больницу, но пообещал встретиться с нами в отеле. Я ждала его там, он не пришел.

Холмс глубоко вздохнул:

— Полагаю, он действительно сумасшедший. Это, разумеется, не поможет ему, поскольку закон дает весьма специфическое определение невменяемости. Не сомневаюсь, однако, что знаменитый доктор Маудсли с большим интересом изучил бы его мозг, когда наш приятель уже не сможет им пользоваться.

— Я так испугалась! — повторила девушка, не слушая его. — Я сидела дома и никуда не выходила. Потом все-таки вышла и ночью снова увидела его на Стэмфорд-стрит. Думаю, он меня не заметил, потому что стоял очень далеко. Позже я слышала, что там умерли две девушки. Мне стало страшно, что он отыщет меня у мамаши Филлипс, и я перебралась в Брайтон. До вчерашнего дня я оставалась там, а потом решила, что он, наверное, уже вернулся в Америку. Когда я услышала, как вы назвали меня по имени, то подумала, что это он, и чуть не умерла от страха.

— Будем надеяться, — постарался успокоить ее Холмс, — что с вами ничего не случится еще многие годы. Очевидно, ваша бедная подружка Матильда Кловер сохранила эти таблетки и в тот роковой вечер, выпив полбутылки виски, решила шутки ради принять их. Но убийца не мог знать, что она продержит ядовитые пилюли в кармане так долго, а вы их попросту выбросите. Поэтому он обвинил в убийстве одного из знакомых простаков, хотя вы обе были живы.

Он повернулся ко мне, и я с удивлением увидел, что его лицо расплывается в улыбке.

— Ватсон, вы согласны, что из нашей очаровательной юной знакомой получился прекрасный труп? — При этих словах девушка вздрогнула, но Холмс добавил: — Простите, Луиза. Просто я пообещал доктору Ватсону, что рано или поздно говорящий труп раскроет все тайны нашего дела.

Я хотел было спросить, давно ли Холмс обо всем догадался, скрывая от меня правду. Но так обрадовался, когда он назвал это дело «нашим», что счел за лучшее промолчать.

На Боу-стрит, куда мы направились, чтобы передать показания Луизы Харви, нас поджидал Лестрейд. Он был очень взволнован и с трудом держал себя в руках. Казалось, сейчас он сорвется с места и начнет бегать из угла в угол.

— Еще одно письмо! — в бешенстве прорычал он. — На конверте почтовый штемпель Холборна и дата отправки: десять часов вечера. По меньшей мере четырьмя часами позже ареста доктора Нила!