У Бориса Ефимовича вытянулось лицо от потрясшей его догадки. Он ещё раз взглянул, на мечтательную харю своего продюсера, всё ещё толкающего в пространство свой монолог. И чуть не рассмеялся.

— Эта «тарелка» не инопланетян! — неожиданно заявил он. Продюсер оборвал на полуслове восторженный монолог и изумлённо уставился на поэта.

— Скорее всего не инопланетная, — поправился Борис Ефимович.

— И я, кажется, знаю, кто виноват в её появлении, — добавил он, слегка помолчав.

— Ну и чё будем делать? — мрачно спросил Николай, расхаживая вдоль стойки с контрольными приборами, — ещё пускать будем?

— Пока не знаю… — неопределённо ответил Юрий, сосредоточенно скребя в затылке. Он даже на «монитор» оскалился зверем, злясь на полное непонимание причин провала эксперимента. Ведь всё по записям было «тип-топ». Всё как надо. По старым, зазубренным ещё чёрт его знает когда, инструкциям. Он был абсолютно уверен, что совмещение полей, было выполнено правильно. Сам же выставлял это около сотни раз.

Ещё на Полигоне.

А тут такой облом!

Его невесёлые размышления и тяжкое молчание Николая были прерваны шумом и лязгом открывающейся двери. К ним кто-то пришёл, и так как открывал дверь своим ключом — кто-то из своих. Оба повернулись в сторону прохода между контейнерами прислушиваясь к происходящему в дальнем конце цеха.

Грохнула входная дверь. Щёлкнул закрываемый замок. Кто-то спешно, торопливым шагом, затопал между контейнерами.

Через несколько секунд стало видно и кто это.

Нагруженный рюкзаком, возвышающимся у него выше головы, по проходу спешил Михаил. Не доходя до эмиттеров, он свернул к контейнерам. Единым махом расстегнул рюкзачный пояс и сбросил рюкзак на пол. Падая рюкзак бухнулся в стенку контейнера от чего тот загудел.

Очень хорошо было видно, что Михаил чем-то сильно напуган и разозлён. Он также быстрым и решительным шагом прошёл к рубильникам, открыл крышку и резко вырубил всю аппаратуру.

— Эй-эй! — удивлённо и обиженно воскликнул Юрий, — у нас ещё одна серия пусков!

Тон при этом у него был такой как у ребёнка у которого вдруг решили забрать любимую игрушку.

— На сегодня ДОСТАТОЧНО!!! — неожиданно для Юрия и Николая злобно рявкнул Михаил, захлопывая крышку.

— Это почему?! — изумился Николай, но договорить ему не удалось. Михаил обернулся и зарычал на обоих.

— Балбесы! Вы хоть на улицу иногда выходите?!!

— А чё?! — как нашкодивший школьник, подкинулся Николай.

— Ё-моё! Да вы своим «феЕрверком» у полгорода «крышу сорвали»!

— Но ведь ударной волны не было! — выпалил побледнев Юрий.

Михаил от досады на его недогадливость хлопнул себя по голове, злобно оскалился, подошёл к обоим вплотную и зарычал им прямо в лицо.

— Дятлы!!! Да при такой иллюминации никакой ударной волны не надо!

— А?! — обалдело выпалил было Юрий, но было видно, что до него наконец-то начало доходить, — так он был… там?!

Юрий покрутил указательным пальцем в воздухе и неопределённо указал им в сторону выхода. Так как у Михаила вход был за спиной он поступил иначе.

— Не там, — Михаил большим пальцем руки, жёстко ткнул себе за спину, — а вон там!

Его указательный палец вздёрнулся и уткнулся вверх, в зенит с такой яростью, как будто Михаил хотел что-то там проткнуть насквозь.

Юрий с Николаем дружно посмотрели на далёкий потолок, будто там и сейчас можно было что-то увидеть.

После этого вечера к ним, на территорию разорённого завода, зачастили разные мутные личности.

Михаил оказался прав, в своих предположениях, что кто-то обязательно выполнит элементарную триангуляцию, чтобы определить точно местоположение Чуда.

В основном это были разнообразные и разновозрастные поклонники уфологии. Разнообразие придурков, что целым парадом прошли через них, было настолько удручающим, что Михаил уставший их всех посылать «по матери», чуть не взвыл. Они его так «достали» что он даже материться устал и уже готов был кинуться на очередную мечтательно-ошалелую харю уфолога с кулаками. Почувствовав, что так скоро и будет он за завтраком настоятельно попросил, чтобы кто-то другой попринимал их.

— А не то, я скоро просто мизантропом стану! — заявил он, — Чесслово! ДОСТАЛИ!

— Юля, ты сегодня не работаешь там у себя на фирме? — спросила Эля.

— Подежурю, — коротко ответила та, но без особого энтузиазма.

— А мне можно? — вдруг изъявил желание Чернов.

— А ты всё у себя там сделал? — задал встречный вопрос Михаил.

— Сделал.

— Не надо, — тут же вклинилась Юля, — если нужен кто-то второй, то я думаю, лучше всего подошёл бы Николай. А Юра пускай отдохнёт. Его и так загоняли.

— А Николай как? — Михаил вопросительно посмотрел на Николая. Тот оторвался от каши, и как всегда с энтузиазмом ответил.

— Всегда за!

— Давно на придурках не отрывался, — добавил он после небольшой паузы.

— Вот-вот! Он-то и должен был изначально в «заслоне» стоять. Со мной. Я это упустила, из-за дежурства.

— Так ты бы и не могла — возразила Эля, — у тебя же работа.

— Отпросилась бы. Ради такого случая.

— А сегодня?

— Сегодня у меня свободный день. Развлекусь.

— Если кто-то придёт, — заметил Владимир.

— Придут, куда денутся, — хохотнул Николай, — они ещё как минимум неделю сюда «экскурсии» устраивать будут.

Когда они подходили к корпусам то уже издали заметили мрачную насупившуюся фигуру сторожа, который вяло отругивался от людей обступивших полукругом вход. Он пытался прогнать непрошенных гостей, но те, видно сильно заряженные любопытством уходить не спешили.

Сторож, мужик лет сорока, поступивший на работу также как и остальные в эти лихие времена, от безденежья и отсутствия другой работы, был не такой дурак, как часто встречается среди наёмной охраны. Он стоял по другую сторону решётчатого забора выставленного в те времена, когда завод только-только пошёл с молотка и весьма скупо, редко отвечал на реплики, которыми его засыпали пришедшие. Его личная собака одетая в тулуп и кожаные сапожки стояла рядом с хозяином и молча созерцала пришельцев. Воспитанная была псина.

Увидев подходящих Юлю и Николая сторож прекратил пререкаться с балбесами и вопросительно уставился на Юлю. В ней он почти сразу, как только ещё познакомился, признал лидера. Как говорила Юля, — сторож был стихийный психолог-эмпат. У него было чутьё, весьма ценное для психолога, которым он безошибочно определял взаимоотношения в группах людей и наилучшую тактику поведения.