— Приехали! —  Всплеснула руками Анна. —  Я, конечно, понимаю — ты любишь свою Лерочку, до беспамятства…но девушек в дом приводить, тебе еще рановато! 

— Ну, мама! Герман плохо за ней смотрит, и совсем не кормит. Она снова упадет.

— Лера —  не питомец, чтобы ее кормить, и за ней смотреть!

— Но…

— Все, я сказала! Что у тебя с руками?

— Таткуровка! —  Гордо пояснил мальчуган, не в силах выговорить незнакомое слово, и демонстрируя исчерченную маркером ладонь, на которой довольно точно изобразил наколку Константина.

Женщина вдруг побледнела, будто меловая доска, и проблеяла севшим голосом:

— Сынок, где ты выдел такой рисунок?

Вместо ответа, он указал пальчиком за ее спину.

И, о чудо!

Лера могла поклясться, что Смирнова протрезвела в одну секунду!

* * *

А дальше…и вовсе произошло нечто странное.

Смирнова развернулась так резко и быстро, что темная коротко-стриженная копна ее волос веером взметнулась в воздухе. Тяжело дыша, и неосознанно заламывая собственные пальцы от волнения, женщина с попеременным интересом разглядывала то правую руку Константина, украшенную той самой «таткуровкой», то его суровое лицо. Впрочем, суровым оно стало сразу же после того, как Анна предстала перед мужчиной во всей красе — сотрясаемая сильнейшей дрожью, но с гордо задранным вверх подбородком.

Лера невольно нахмурилась, совершенна сбитая с толку их поведением. Особенно, поведением отца. Ведь и он разглядывал Аню слишком пристально! Слишком неприлично. Заостряя особое внимание на необычной родинке треугольной формы, украшающей ее изящную ключицу, на расширившихся от шока глазах…на обрезанных волосах.

Складывалось впечатление, что эти двое непременно были знакомы ранее, не виделись некоторое время, и теперь фиксировали изменения, произошедшие друг в друге за ушедшие годы.

От непонятных ощущений внутри все сжалось до предела. Девушка уже и самой себе натянутую струну напоминала. Не удивительно, что напрягся и Давыдов, стиснув в объятиях еще сильнее:

— Мелкая? —  Настороженно. — Ты чего?

Прикусив губу, разве что не до крови, отчаянно замотала головой, вместо ответа.

Мозг настойчиво отказывался верить. Но сердце…сердце чувствовало!

А ведь Смирнова не искала татуировку. Нет! Она безошибочно уставилась на его правую кисть, желая удостовериться в чем-то. Потому что знала, где та находится. Знала! Точно так же, как и отец знал, что…

— Пап, — беззаботно прощебетала, едва сдерживая дрожь в голосе, — мне кажется, зря Аня постриглась. Согласись, с длинными волосами ей гораздо лучше?

— Да, милая, —  машинально, и бездумно отозвался родитель, выдавая себя с потрохами. — Определенно…лучше!

Не помня себя от ярости, Лера таки вскочила на ноги. Лишь одно желание струилась сейчас по венам кипятком —  убивать! Из последних сил сдерживалась от необдуманных поступков, все сильнее сжимая кулаки.

Анна Александровна, в ужасе прикрыла рот ладошкой, и попятилась назад. Но, увы, не ее ошеломляюще-грозный вид напугал женщину —  как раз Валерию сейчас не замечали оба. Таковой оказалась реакция на слова Константина.

Они узнали друг друга! Узнали. Черт, подери!

В гнетущей тишине вполне явственно послышался противный скрежет зубов.

Да уж, Константина Спирина не так-то просто довести до белого каления. Но именно в таком состоянии он сейчас и находился.

— Слышь, малой, — обратился вдруг к ребенку, не выпуская из поля зрения его полумертвую от страха мать, — тебе сколько лет?

— Три! —  Завопила Аня, мгновенно выйдя из оцепенения, и загораживая собой сынишку. —  Нам три годика!

Антошка довольно кивал, подтверждая слова родительницы. И совершенно не соображал, что по привычке показывает «дяде» четыре пальчика.

Конечно, ему четыре…с хвостиком. Ведь та роковая конференция проходила пять лет назад!

— Говоришь, твой папа не знает, что ты у него родился?

— Да! —  Вновь закивал Лучик, доверчиво. —  Совсем не знает!

— Прошу про…щения, — проблеяла Смирнова, бледнея пуще прежнего, — нам пор…

С невероятно жутким грохотом, отец саданул кулаком по столу, и угрожающе процедил сквозь зубы:

— Ну-ка, села!

В следующее мгновение произошло сразу несколько событий.

Во-первых, не привыкшая к подобному обращению Анна, вместо ожидаемого повиновения, пулей выскочила из кабинета, на ходу приказывая Антошке быть рядом с Лерой и дождаться крестного.

Во-вторых, Станислав вовремя успел остановить друга, так резво помчавшегося за своей жертвой.

А в-третьих…Валерия окончательно потеряла над собой контроль. Слезы душили, а обида рвалась наружу.

— Как ты мог? —  Отчаяние придало голосу силы. Девушка фурией кинулась на отца. —  Как мог?!

— Родная!

Герман перехватил ее за мгновения до фатальной ошибки —  она чуть было не ударила его.

— Пусти!

— Успокойся!

— Ты не понимаешь…

— Все я понял!

— Давыдов, ты оглох? —  Перешла на визг. — Немедленно! Сейчас же!

— Да что ты говоришь? —  Развернул лицом к себе, больно вцепившись в волосы, отрезвляя. —  Отпустить, и дать тебе оступиться?

— Именно.

— Успокоилась, Мелкая! —  Рявкнул нетерпеливо. — Взяла себя в руки! Живо!

— Я убью его! —  Принялась колотить грудь своего мужчины, что было сил. —  Убью!

— Меня убей, — выдохнул прямо в губы. Затем, легонько поцеловал, усмиряя. —  По крайней мере, я этого заслужил.

— Не тебя! —  Слезы хлынули из глаз. —  Его…

— За что? За то, что живет дальше?

Замолчала, не в силах собрать мысли в кучу. Замерла. Опустошенная. Совершенно разбитая.

Действительно, за что?

— Лера, я не идеален, — раздался за спиной голос самого близкого человека, на всем белом свете. —  И никогда не был. Старался соответствовать, но, как оказалось, до праведника мне далековато.

— Просто, думала…ты другой.

— Не сочиняй! Я обычный, дочка. —  Пояснил, как глупому ребенку. —  Все что требуется живому человеку, требуется и мне.

— Но, ты мой отец! Мой! Слышишь, МОЙ!

Короткая пауза. Пара вздохов.

— И никакая сила в мире этого не изменит, маленькая собственница!

Она вдруг предельно четко осознала, что именно чувствует сейчас. От чего сходит с ума. От чего душа кровоточит.