понял, что не можешь жить без нее, что желаешь лишь одного-единственного в своей жизни – быть рядом с ней, любить ее, делать ее счастливой. Ты стал зависим от нее, от ее состояния, настроения, от ее чувств по отношению к тебе… Ты зациклен на ней, ты привязан к ней, как чертов бездомный пес, ты и представить себе не можешь ни одного дня, в котором ее не будет…

Ты упивался ею, ее любовью, ты сдыхал от счастья каждый раз, когда она смотрела на тебя, ты готов был на все, ради лишь одного ее прикосновения, ради ее чувственного шепота, ради того… Чтобы она просто была твоей. Была рядом.

А теперь ты сделал ей чертовски больно… Ты – эгоистичный мерзавец, который не смог пойти против собственного «мне надо», против себя, и подарил ей надежду, закрепил ее чувства, дал ей то, о чем она мечтала – крупинку женского счастья… И она, черт тебя подери с твоими заморочками, заслуживала того, чтобы быть счастливой! Нежная, женственная, чувственная и невероятно обжигающая, как огонь, такая смелая и сильная, наивная, но впечатлительная, готовая до конца бороться за правду и даже встать на сторону врага, если это необходимо… Она доказала тебе, что женщины достойны того, чтобы их уважать, чтобы с ними считаться, чтобы ухаживать за ними и любить их…

А ты обидел ее… Жестоко, глубоко, сильно… Она не простит тебя никогда. Ты всю жизнь будешь жить с этим, идиот… Ну и что ты собираешься делать теперь?

Так шипел ядовитой гадюкой его внутренний голос, пока Сергей остервенело вел машину, стискивая зубы от черной, отвратительной и чертовски болезненной пустоты, разверзшейся внутри него…

Какой-то фон… Настя что-то мило говорила сзади, а справа, с самым рассерженным, как пчела на медвежью лапу, влезшую в ее улей с медом, лицом сидела Ксюша, тоже что-то тихо и злобно бурча, а перед его глазами, помимо дороги, стояло лишь Женино лицо, лишь ее блестящие слезы, бегущие по щекам, лишь ее убитые горем, потерянные и отчаянные глаза…

Что он собирается делать???

Сережа крутанул руль, бешено скрипя зубами от злости и решительности, сжимая рулевое колесо до боли в руках и прекрасно понимая, что.

Он все исправит. Он добьется ее прощения. Он развяжется с Ксюшей раз и навсегда и будет с Женей, не важно, сколько времени ей потребуется. Он будет ждать ее и добиваться ее прощения. Или не будет ни с кем. Никогда.

Сережа больше не мог даже представить себе, как он смотрит на какую-то другую женщину или прикасается к ней. Это вызывало в нем жгучее отвращение к себе и новую боль, мысли о ней…

А значит, он все сделает, чтобы Женя снова улыбалась. Чтобы она была счастлива и… может быть, позволила ему любить себя.

– …Сережа, ты меня вообще слышишь? – вклинился гневный голос в его внутренний диалог, и Сергей хмуро очнулся, быстро взглянув на свою жену, которая сейчас вызывала в нем самое сильное отторжение и неприязнь за все совместно прожитые годы.

– Что тебе нужно, Ксеня? – жестко и холодно спросил он, а Ксюша ядовито ухмыльнулась:

– Ты поворот проехал. «Нойзи хаус», не забыл? Ну, я тебе удивляюсь, Сергей. – ухмыльнулась она, однако же как-то боязливо и жадно посмотрев на него. – Неужто ты об этой рыжей девчонке задумался? Ты же рыжих на дух не переносишь, вот так дела! – она язвительно захохотала, растянув накачанные губы и глядя на него из-под пушистых ресниц. – Она еще и молоденькая, к тому же… Лет этак двадцать пять на вид… Совсем ты хватку теряешь, Сережа. Раньше у тебя такие статусные любовницы были! А сейчас что? Стареешь?

Она смеялась, а Сергей молчал, гневно глядя на летящие мимо со скоростью движения его автомобиля улицы, злясь на себя, на эту ситуацию, на всю свою чертову неправильную, бессмысленную жизнь… А Ксюша ревниво смотрела на него, говоря все больше о Жене, все обиднее ее слова… Значит, почувствовала…

И словно в подтверждение его мыслей, Ксюша вдруг насмешливо выдала:

– Постой-ка… А ты случайно не… не влюбился, Минаев? А?.. – пауза… злобный смех, истерика, паника… Ксюша судорожно стискивала свою сумочку, отчаянно и гневно продолжив:

– Вот так-так, ничего себе!! Как же это тебя угораздило? И что ты в ней нашел?? Она даже не красотка… Ни лица приличного, ни груди, да ничего вообще! Таращится, как дура… Чем она лучше меня, а, Сереж?

– Отвяжись, Ксюша. Не лезь в мои дела. – жестко отрезал Сережа, а Ксеня вдруг вцепилась в его руку своими аккуратными ноготками и зашипела, вне себя от страха и бешенства:

– Ну уж нет, Сережа, это и мои дела! Я твоя жена! И ты – мой, понимаешь? Мой!! Я никому тебя не отдам, я эту рыжую размажу на бутерброд и съем, если придется, слышишь??

Сергей ухмыльнулся, скинув ее руку и насмешливо проговорив:

– Очень страшно. Особенно та часть, где ты угрожаешь держать меня при себе всю жизнь. – он вдруг гневно наклонился к ней и прошептал так, чтобы не слышала Настя:

– Запомни, Ксеня, если я захочу от тебя уйти, то ни ты, ни твой брачный контракт, ни твой или мой папаша не смогут меня удержать, так что радуйся, что ты еще сидишь в этой машине!!!

Ксюша расширила глаза и на ее лице мелькнул дикий, бесконтрольный страх, а сзади вдруг послышался голос Насти:

– Папочка, а тетя Женя с тобой работает, да? Она такая хорошая! Может, позовем ее к нам в гости??

Сергей вздрогнул и отодвинулся в свое кресло, снова ощутив сильный болевой шок, даже не видя, где он паркуется, и снова думая лишь о ней, о Жене…

– Нет, Настена, она стеснительная, в гости не пойдет. – тихо ответил он, а Ксюша вдруг триумфально улыбнулась и шепнула:

– Может, от меня ты и сможешь уйти, а вот от Насти – вряд ли… Разведешься со мной – и больше никогда дочь не увидишь, понял??

Она кровожадно улыбнулась, врезав Сереже по больному месту своими словами и отправив в глубокий нокаут, и довольная вышла из машины, оставив его лишь безнадежно и пусто гореть в собственном мучительном аду.

*** «Плюс»

Женя ехала домой, рыдая в голос и радуясь, что ее никто не слышит, а водители из соседних машин обычно избегают заглядывать к соседям по пробке в кабины… И это давало ей возможность рулить, почти не разбирая дороги от слез.

– «Место мое здесь.

Пусто и холодно мне

От тоски и молчания. Рвется надежды нить.

Место