И вот этот взгляд Карлос вспоминал потом всю жизнь. Его словно проткнули через глаз до затылка невидимой шпагой. И он тупо замолчал, не в силах более произнести ни слова.

— Я — Хуан Матус, — сказал старик и пригласил Кастанеду зайти при случае в гости. После чего заявил, что подошел его автобус, в несколько молодецких прыжков, абсолютно не соответствующих его возрасту, подскочил к дверце и уехал, не оставив адреса.

Именно из-за этого взгляда, на который он в буквальном смысле наткнулся, как насекомое на булавку, студент Карлос Кастанеда и начал разыскивать Хуана Матуса. Потом Кастанеда долго строил догадки о природе этого взгляда, в частности выдвигал предположения о гипнозе, но отбросил их, ведь старик не отдавал ему никаких словесных команд и ничего не внушал, просто молча посмотрел. Нельзя же загипнотизировать без слов, в самом деле!.. Если бы Кастанеда был знаком с Кучеренко, он бы знал, что шаманы используют особые техники введения в транс и могут работать «с налету», причем даже с негипнабельными людьми. Много позже дон Хуан признался Кастанеде, что, посмотрев тогда на него, он использовал особую технику взгляда: смотреть нужно обоими глазами в глубину левого глаза «реципиента», одновременно мысленно проделывая еще кое-какие вещи. Этим взглядом старик сделал все, что ему было нужно, — поймал парня на крючок. После чего Карлос начал долгие и мучительные поиски этого индейца.

Автобус, выпустив сизое облачко, уехал, а спутник Кастанеды, указавший ему на старика, был поражен: старик этот никогда ни с кем не заговаривал. Даже с индейцами. Коллега как будто ревновал: «В лучшем случае, ты к нему обращаешься, а он на тебя только смотрит и слова не скажет. А в другой раз и взглядом не удостоит; просто не обращает на тебя внимания, словно ты — пустое место. Я один-единственный раз попытался заговорить с ним, и он меня очень грубо оборвал. Знаешь, что он мне сказал? «На твоем месте я не тратил бы энергию на открывание рта. Береги ее. Она тебе нужна»».

Зачем Карлосу был нужен индеец, понятно — для научной работы. Кастанеда хотел использовать туземца в своих целях. Но для чего старику понадобился Карлос? Почему он с ним заговорил и даже пригласил в гости? Потому что «ловцом душ» на этой автостанции оказался не американский студент. А старик. Именно он поймал в силки Кастанеду и всю его жизнь. Для чего? Почему именно Кастанеду? А просто в силу внутреннего телесного устройства последнего. Было в конструкции Кастанеды нечто очень редкое, в чем старик нуждался, и потому подсек его взглядом, как пескаря крючком.

Поначалу пойманный не понял своего провала. Через некоторое время он наконец разыскал старика и очень радовался, что ему удалось подружиться с настоящим индейцем, да еще авторитетным шаманом, который исправно снабжал его сказками про духов, знаниями о лекарственных растениях и даже обещал накормить галлюциногенным пейотом. Юный Карлос вел себя, как настоящий ученый, — все старательно записывал. Сначала тайно:

«…Я стал тайно делать записи. У меня в куртке были большие карманы, и я делал записи в блокноте, держа его в кармане. Я умел делать записи таким образом. Это техника, которую довольно часто используют этнографы; потом, конечно, приходится тратить много времени на расшифровку. Но иногда необходимо записывать очень быстро, нельзя откладывать это на потом. Нельзя отложить это на следующий день, потому что вы можете все забыть. Так как я все время принуждал себя работать, то я смог записывать все, что происходило, сразу, непосредственно после самих событий».

Потом дон Хуан, чтобы парень не мучился, просто разрешил ему делать записи открыто. И тот начал ходить вслед за стариком, буквально стенографируя их беседы, чем немало потешал дона Хуана.

Однако, несмотря на смешливый характер и простоту происхождения, старик оказался весьма непрост! Видно, он много читал, что позволяло ему доносить какие-то идеи до антрополога, используя западную терминологию и технические параллели. Позже, когда Кастанеда оказался окончательно и бесповоротно втянутым, дон Хуан признался ему, что те байки о духах, которые он ему рассказывал, — по большей части дурацкая завлекаловка, исключительно для пробуждения интереса. И что все на самом деле гораздо серьезнее, сложнее и страшнее. Он был прав: коготок увяз — всей птичке пропасть… Через много лет Кастанеда признался в одном из интервью: «Когда я понял, что на самом деле происходит, то я уже оказался в это слишком глубоко вовлечен, чтобы отступить». Во что же он оказался вовлечен? И почему не смог «спрыгнуть» с поезда, увозящего его в этот темный туннель? Потому что был настоящим ученым, который напоролся на золотую жилу…

Они подружились. Так во всяком случае казалось американцу. Порой старик действительно вел себя с Кастанедой просто как друг. Гораздо чаще как учитель. Иногда как психолог. А психологом он оказался незаурядным. Вот послушайте строгий совет старика растерянному Кастанеде:

— He объясняй слишком много, — сказал дон Хуан, сурово взглянув на меня. — Маги говорят, что в каждом объяснении скрывается извинение. Поэтому, когда ты объясняешь, почему ты не можешь делать то или другое, на самом деле ты извиняешься за свои недостатки, надеясь, что слушающие тебя будут добры и простят их».

Это мог бы сказать любой психолог Европы или Америки. Но не каждый психотерапевт может так вывернуть человека, как это случилось однажды с Кастанедой в доме дона Хуана. Дело в том, что дон Хуан учил Карлоса самым разным психическим и телесным упражнениям — с целью вывернуть его сознание наизнанку и научить видеть, то есть воспринимать мир так, как хотелось старику. Теоретически Кастанеда по своему внутреннему физиологическому устройству видеть мог. Но не видел. Старик старался найти причину. И нашел ее в болезненном, вытесненном из памяти детском воспоминании. Индеец понял, что Кастанеда когда-то кому-то дал некое обещание на фоне сильного переживания, и этот психологический блок теперь мешал ему.

«…Он быстро и совершенно неожиданно взял мою голову в свои руки, зажав ладонями мои виски. Его глаза стали сильными, когда он взглянул в меня. Без испуга я сделал глубокий вдох ртом. Он позволил моей голове откинуться, пристально глядя на меня. Он выполнил свои движения с такой скоростью, что некоторое время, пока он не ослабил хватку и не откинул мою голову, я был еще на середине глубокого вдоха. Я почувствовал головокружение, неловкость.

— Я вижу маленького мальчика, — сказал дон Хуан после паузы.

Он повторил это несколько раз, как будто я не понимал. У меня было чувство, что он говорил обо мне, как о маленьком кричащем мальчике, поэтому я не обратил на это должного внимания.

— Эй! — сказал он, требуя моего полного внимания. — Я вижу маленького кричащего мальчика».

Кастанеда ничего не понимал:

«Я спросил его, был ли этот мальчик мной. Он сказал, что нет. Тогда я спросил его, было ли это видение моей жизни или просто памятью из его собственной жизни. Он не ответил.

— Я вижу маленького мальчика, — продолжал он. — Он кричит и кричит.

— Я знаю этого мальчика? спросил я.

— Да.