Он давно уже мог получить ответ на мучившие его вопросы, если бы хорошенько призадумался. Зачем ему понадобилось выдумывать, будто она – одна из Тех, Кто Служит Матери и живет таким образом потому, что проходит через испытания с целью усовершенствовать свои навыки? Но надо отметить, в искусстве целительства она, пожалуй, не знает себе равных. Неужели Эйла вправду получила такие знания от плоскоголовых?

Он видел, как она скачет на лошади куда-то вдаль. Она величественна даже в гневе, подумал он. Многие из женщин, которых он знал, часто повышали голос из-за любого пустяка. Порой Марона разражалась пронзительными воплями и становилась похожей на сварливую мегеру, вспомнил он, подумав о женщине, с которой когда-то надеялся связать свою жизнь. Но всякое проявление силы и требовательности чем-то нравилось ему. Его тянуло к сильным женщинам. Они могли постоять за себя, им не был чужд дух соперничества, а в тех редких случаях, когда он давал выход обуревавшим его страстям, они проявляли стойкость и упорство. Он с самого начала предположил, что у Эйлы несгибаемый, цельный характер, несмотря на всю ее сдержанность. «Ты только посмотри, как она мчится вперед, восседая на лошади, – подумал он. – Какая восхитительная, красивая женщина!»

Внезапно его словно окатило холодной, как лед, водой: он понял, что наделал. Лицо его резко побледнело. Эйла спасла его от смерти, а он отшатнулся от нее с отвращением, как от грязной твари. Она не щадя сил заботилась о нем, а он в ответ облил ее презрением. Он назвал мерзкой тварью ее ребенка, ее любимого сына. Джондалар ужаснулся собственной неблагодарности.

Бросившись бегом обратно в пещеру, он рухнул на постель. Ее постель. Все это время он спал на ее постели, а потом дал ей понять, что она – низкая гадина.

– О Дони! – закричал Джондалар. – И как ты могла это допустить? Почему ты мне не помогла? Почему не остановила меня?

Он зарылся с головой в шкуры. Впервые с юных лет ему довелось столь остро ощутить собственную вину. А он-то полагал, что такого больше не случится. В те времена он тоже совершал проступки, потому что не давал себе труда сначала хорошенько подумать. Неужели он так ничему и не научился? Ведь можно же было как-то совладать с собой! Нога у него уже зажила, надолго он здесь не задержится. Неужели нельзя было сдержаться хотя бы до тех пор, пока он снова не отправится в путь?

Да и, собственно говоря, почему он до сих пор здесь? Ему давно уже следовало поблагодарить ее и покинуть долину. Его ничто здесь не держит. Почему же он остался тут и принялся донимать ее вопросами о том, что его нисколько не касалось? Уйди он раньше, Эйла сохранилась бы в его памяти как прекрасная загадочная женщина, которая живет в одиночестве в долине, которой повинуются животные, которая спасла ему жизнь.

«Все дело в том, что ты никак не мог расстаться с этой прекрасной, загадочной женщиной, Джондалар, и ты отлично это понимаешь!

И почему все это так сильно тебя волнует? Какая тебе разница, жила она раньше среди плоскоголовых или нет?

Потому что она показалась тебе желанной. А потом ты решил, будто она недостойна тебя, потому что… потому что она позволила…

Ну и дурак же ты! Разве ты не слышал? Она не позволяла ему, он ее заставил! А ведь она даже не знакома с Ритуалом Первой Радости. А ты тут же во всем обвинил ее! Она откровенно рассказала тебе о происшедшем, хотя эти воспоминания причиняют ей боль, а как поступил ты?

Джондалар, ты еще хуже того плоскоголового. Он хотя бы не скрывал своего отношения к ней. Он ее ненавидел, ему хотелось ее помучить! А ты? Она доверилась тебе, призналась в своих чувствах к тебе. Когда ты смотрел на нее, ты изнемогал от желания, Джондалар, и она давно уже стала бы твоей, если бы ты не щадил свое самолюбие из страха получить отказ.

Если бы ты повнимательней к ней присмотрелся, вместо того чтобы постоянно думать о самом себе, ты бы заметил, что она ведет себя не как опытная женщина, а как пугливая юная девушка. И как тебе это только не бросилось в глаза, ведь ты повидал их немало на своем веку.

Но она совсем не похожа на пугливую юную девушку. Да, она просто самая красивая из женщин, которых тебе доводилось встречать. Она прекрасна, она так много знает и умеет и держится так уверенно, что ты испугался. Испугался, как бы она тебя не отвергла. Тебя, неповторимого Джондалара! Мужчину, которого все женщины считают неотразимым. А теперь, можешь быть уверен, ты ей больше не нужен!

Но тебе просто показалось, будто она уверена в себе. Она и не подозревает о своей красоте. Она считает себя слишком высокой и уродливой. И как только кому-то могло прийти в голову, будто она уродлива?

Но она выросла среди плоскоголовых, не забывай об этом. Кто бы мог подумать, что они способны заметить различия между собой и людьми? А впрочем, кто бы мог подумать, что они возьмут к себе маленькую девочку чуждого им племени? Разве мы поступили бы так же, наткнувшись на малышку племени плоскоголовых? Интересно, сколько ей тогда было лет? Видимо, совсем немного – шрамы на бедре очень давнишние. Какого страху ей довелось натерпеться – она потеряла родителей, осталась одна, а потом на нее напал пещерный лев.

А плоскоголовые ее вылечили! Что могут плоскоголовые понимать в целительстве? Но именно у них она научилась лечить людей и стала искусной целительницей. Настолько искусной, что ты принял ее за одну из Тех, Кто Служит Великой Матери. Тебе следовало бы стать сказителем, а не мастером по изготовлению орудий! Ты просто постоянно закрывал глаза на правду. Но теперь тебе все известно, и что это меняет? Разве твоя рана зажила хуже, чем могла, из-за того, что она узнала секреты целительства от плоскоголовых? Или она стала менее красивой из-за того, что родила на свет непонятную тварь? И что позволяет тебе считать ее сына недочеловеком?

Она осталась такой же желанной для тебя, Джондалар, как и прежде. Но думать об этом поздно. Она не сможет больше доверять тебе, ничто этого не изменит».

Ему стало бесконечно стыдно. Руки его сжались в кулаки, и он замолотил ими по шкурам.

«Дурак! Ты безнадежный дурак! Ты сам все испортил! Уж лучше тебе убраться отсюда.

Нет, это невозможно, тебе не удастся взять и уйти, Джондалар. У тебя нет ни одежды, ни оружия, ни еды, а без этого ты не сможешь продолжить Путешествие.

Ну и где ты собираешься все это взять? Разумеется, у Эйлы, ведь все, что ты видишь вокруг, принадлежит ей. Тебе придется попросить ее поделиться с тобой хотя бы запасами кремня. С помощью орудий ты сможешь сделать копья, а потом отправиться на охоту, чтобы обзавестись мясом и шкурами, из которых ты соорудишь себе одежду, спальный и заплечный мешки. На подготовку уйдет немало времени, и ты доберешься до родных мест не раньше чем через год. И тебе будет очень одиноко без Тонолана».

Джондалар зарылся еще глубже в меховые шкуры. «И почему только Тонолан погиб? Уж лучше бы лев убил меня самого. – В уголках его глаз выступили слезы. – Тонолан ни за что не стал бы так глупо себя вести. Братишка, как жаль, что я не знаю, где находится тот каньон. Мне бы очень хотелось, чтобы Зеландонии помог тебе совершить переход из этого мира в мир иной. Мне больно думать о том, что твои кости, разбросанные хищниками, валяются неизвестно где».