Мрачный замок — вот и все, что представляет собой это высокое строение, — с каждым взмахом весел, на которых сидели рыбаки, отодвигался все дальше. Постепенно скалистая громада с башнями превратилась в плоское черное пятно на сияющем небе.

Фенсер растер мне руки и запястья, кровообращение восстановилось. Он обнял меня за плечи, и я прильнула к нему. Я не забыла его прикосновений, запаха, волос — они скользнули по моему лбу, когда он склонился надо мной.

В конце концов я спросила:

— Ты везешь меня к королю Тулии?

— Я не поспел к твоему дню рождения, — ответил он, — ты имеешь в виду, что мне следует подарить тебе короля? С твоего позволения я подыщу что-нибудь другое. Он совсем никуда не годится.

Я задумалась. Мне семнадцать лет. Когда родится ребенок, мне по-прежнему будет семнадцать. Он не заговаривал о ребенке.

Тишина, тишина моря, заполненная текучими звуками, а лодка подпрыгивает на волнах, плывя по океану — равнине, покрытой барашками и блестками, на которую я столь долгое время глядела сквозь железные прутья.

— Больше вопросов нет? — спросил он немного погодя. — Тебя не интересует, каким образом я тебя отыскал?

Я отвечала, нет, не интересует. Я прижималась к нему, вдыхая его запах, а глаза мои заполнило небо. Но он все-таки рассказал мне.

Фенсер обо всем узнал от Фирью, когда тот попал к нему в плен.

— Значит, Китэ, — сказала я. — Мы возвращаемся на Китэ. — И, совсем уже ничего не понимая, я спросила, неужели король Тулии отдал ему Фирью в качестве вознаграждения за труды.

— Оригос, — воскликнул Фенсер, — она думает, что я продался Тулии. Послушай, малышка. Никакой Тулии на Китэ больше нет — о чем вскоре и узнает эта жирная тварь из замка и зарыдает от горя. В шести милях от Эбондиса состоялась битва, в которой Тулия потерпела поражение. (Там я и стянул по случаю эту военную форму.) А вслед за тем Кирения потребовала предоставить ей независимость. Возможно, тулийский король и смог бы вести борьбу с Китэ, даже при нависающей Саз-Кронианской империи, но Китэ и Кирения ему не по зубам. Теперь ты понимаешь, какую дальновидность проявил Ретка.

— Но ведь Ретку приговорили к смерти.

— В тюрьме тебе, конечно же, наболтали всевозможных небылиц. Зулас Ретка пребывает в добром здравии. Он совсем расцвел, ведь теперь он добился исполнения всех своих желаний и станет властелином Китэ. Пусть распоряжается своим проклятым островом.

— А что же достанется тебе? — спросила я.

— На мою долю остается целый мир, — ответил он. — И ты, если я не безразличен тебе. — Он на мгновение притронулся к верхушке живота, в котором лежал ребенок. Как будто язычок пламени коснулся меня. Скрытое во мне живое существо пошевелилось, словно узнав его. — А это кто? — спросил Фенсер. Он крепко обнимал меня и вовсе не собирался никуда отпускать.

Через некоторое время мы обогнем мыс, и я увижу корабль под двумя белыми парусами.

А только что из океана выпрыгнул дельфин, целиком из серебра, и взлетел к небесам. Это к счастью. Рыбаки закивали и принялись ласково, будто девушку, уговаривать его показаться снова. Но дельфин не стал больше прыгать. В конце концов, для благословения достаточно и одного раза.