— А ты откуда все эти подробности так хорошо знаешь? — подозрительно спросил Лев Иваныч. — Ты их доверенное лицо, что ли? Откуда такое доверие взялось? Какие-то делишки и раньше обделывали, что ли?

Серый кивнул и пробормотал:

— Вы ж все равно узнаете, как мы ювелиркой спекулировали, как подменяли товар в магазине… Има в «Диаманте» работала, там все начальство с этим связано.

— Ценная информация! — обрадовался Лев Иваныч. — На вес золота! Это тебе точно зачтется, обещаю. Но ты давай рассказывай дальше.

— Ну, нашли этот браслет… подвал несколько лет перекапывали, но нашли. И обалдели. Думали, там золото, и серебро, и бриллианты, а там наполовину латунь. Има отдала браслет вон его брату, — Серый мотнул головой в сторону Данилы, — чтобы он его почистил и разобрал, латунь отдельно, а золото отдельно. Но ничего ему про Сампо не сказала. Тот взял браслет в мастерскую. Мы с ним в этой мастерской посменно работали, через наши руки много чего проходило! Клиент платил за золото, а получал подделку с клеймом. Ну и все такое… Словом, Леха браслет разобрал, а тут приходит клиентка, — на Алёну был брошен ненавидящий взгляд, — мол, надо ей браслет увеличить. Леха в ее браслет латунное колечко и вставил… взяв его из тех, раритетных… Он же думал, что это бросовый металл! А Вейка тут вернулся — он в Питер по делам уезжал, — и чуть всех не поубивал. Оказывается, у них считается, что Сампо вовсе не была выкована из золота и серебра — там намешано каких-то самых обыкновенных металлов, в том числе и латуни. То есть ювелир невесть кому поставил колечко от этого Сампо! Стали искать… Има-то видела ее, когда она, — кивок в сторону Алёны, — уходила. Выследила, куда идет, выяснила, что в спортзал. Зашла туда — будто тоже хочет заниматься — и увидела, как та часы снимает и браслет около стенки кладет… На счастье, она, — повторный кивок, — брякнула: мол, покупала браслет в «Клеопатре». Секлита Георгиевна нашла такой же второй, решили подменить. То есть сначала решили просто украсть в спортзале, да Секлита Име сказала, что с ней, — кивок на Алёну, — надо быть осторожней, она знаменитая писательница, с начальством милицейским дружит, черт знает, вдруг начнет серьезно искать, если браслет исчезнет, а если подменит, она ничего не заметит… Но заметила, начала копать…

— Ну и накручено, — покачал головой Шамрай. — Левой ногой правое ухо чесали, иначе не скажешь.

— Убийцам с трудом даются простые решения, — сказала Алёна, — они не могут удержаться от бессмысленного хитроумия.

— Это точно, — энергично кивнул Шамрай. — Проверено опытом. А ты не только красивая, но и очень умная женщина…

— Это не я, это Агата Кристи, — слабо улыбнулась Алёна.

— И скромная, — подытожил Шамрай.

Лев Иваныч иронически кхекнул:

— Да ты ее еще просто не знаешь!

— Значит, моего брата убили из-за этого латунного колечка? — перебил Данила.

— Ну да. — Серый опустил голову. — Вейка сам… Он как с ума сошел от злости… Они с Имой были два сапога пара, оба такие отвязные, недаром поженились…

— И этого Вейку Яаскеляйнена мы так и упустили, значит! — огорченно пробормотал Лев Иваныч.

— Почти наверняка он ринется в Питер, — сказала Алёна. — Об этом у них с Имой шла речь. Кроме того, ему нужно будет обратиться к врачу за антирабической вакциной. После того как Сильва его покусала в переулке Клитчоглоу, он начал делать уколы. От физического напряжения вирус бешенства может активизироваться, а Вейка отсюда бежал со сверхзвуковой скоростью! И вряд ли вакцину с собой взял, он же не знал, что тут произойдет!

— После Сильвы уколы от бешенства? — так и взвился Шамрай с оскорбленным видом. — Да ей все прививки сделаны!

— Но Вейка-то этого не знает! — сказала Алёна.

Шамрай усмехнулся и взялся за телефон. Надо думать, отдавал приказы задержать Вейку.

— Вот так, Алёна Дмитриевна, — сурово сказал Лев Иваныч, — вечно из-за ваших выдумок людям хлопоты. Носила бы браслет да и носила, нет, расширять вздумалось!

— Моего брата не убили бы, — вздохнул Данила.

— Ага, и банда разбойничья осталась бы не раскрыта, — невинным голосом сказала Алёна.

— Между прочим, молодой человек, — сурово вмешался Шамрай, — если вы думаете, что могли бы оставаться женихом моей племянницы, состоя в преступной группировке, вы глубоко ошибаетесь, понятно? Не хочу оскорблять память вашего покойного брата, но только что было сказано: через эту ювелирную мастерскую много темных дел проходило. Козьма Прутков выразился: «Не ходи по косогору — сапоги стопчешь». А я бы сказал — не ходи по преступной дорожке, не то с жизнью простишься.

— Это да… — вздохнул Данила. — Вы правы… у меня от всего этого голова кругом идет, не соображаю, что говорю. Я вообще дураком оказался. Я ведь даже думал, что вы с этой бандой тоже связаны, — виновато посмотрел он на Алёну, — поэтому и пошел к Александру Викторовичу и начал за вами следить…

— Приехали! — невесело усмехнулась Алёна. — Своя своих не спознаша. Я вас понимаю, Данила. Я и сама себя чувствую виноватой. Вы читали «Тамань» Лермонтова? Помните, как герой чувствует себя виноватым за то, что разворошил гнездо контрабандистов? Так и я со своим браслетом…

— Эффект бабочки! — с ученым видом знатока сказал Лев Иваныч. — Слышали о таком? Махнула бабочка правым рукавом — разлилось озеро, махнула левым — по озеру поплыли лебеди…

— Да какие у бабочки рукава, скажи на милость? — расхохотался Шамрай. — Это вроде бы лягушка рукавами махала…

— А у лягушки какие рукава? — ехидно осведомился Лев Иваныч. — Бабочка не рукавом махнула, это я оговорился, конечно, а крылом! А у лягушки крылья есть? Ну скажи, есть у лягушки крылья?!

— Вроде нету… — неуверенно пробормотал сбитый с толку Шамрай.

— Ничего, — покровительственно махнул рукой Лев Иваныч. — Она, — последовал новый кивок в сторону Алёны Дмитриевой, — тебе все объяснит и про крылья, и про лягушку, и про то, кто там каким рукавом машет, и про мельницы всякие, и сказочку расскажет, и песенку споет, а заодно поможет кубок преступлений распутать. Так что смотри, Шамрай, не упусти своего счастья!

И Лев Иваныч, грохоча по разбитому полу водокачки каблуками тяжелых, подкованных берцев, пошел на улицу. За ним потянулась его команда, унося мертвую Иму, уводя связанного Серого и поддерживая перебинтованного, но, к счастью, вполне живого Виталия.

— Погодите… — растерянно проговорила Алёна, опираясь на руку Шамрая и поднимаясь. Все тело у нее застыло и ломило. — Ой… А что мы тут искали-то, под звездами… под кривой старухиной скатеркой?!

— Ой, — сказал и Шамрай. — Совершенно забыли! — И схватил за рукав Серого. — Ну ты, колись дальше, коли начал.

Выражение лица Серого — о, было что-то неописуемое…

— Вот зараза, — буркнул он, глядя на Алёну. — Вот же зараза! Вспомнила-таки!

— Понятно, — хмыкнул Шамрай. — А ты думал, никто ни о чем не вспомнит, ты нам тут зубы заговорил, а потом вернешься и заберешь сокровище? Как бы не так! Мы все время о нем помнили, верно, Лев Иваныч?