— Мой сын погиб, спасая вас, неблагодарные ублюдки, — пробормотал он, отворачиваясь от балкона и возвращаясь в официальную приемную.

Никто из присутствующих его не услышал. Парадный зал был огромен, великолепен, и все люди находились далеко, за пределами слышимости. Само это предназначенное для важных государственных мероприятий помещение располагалось в стороне от основных дворцовых покоев, а его балкон выходил на двор с фонтаном перед Вратами Победы. С балкона Адвокат выступала перед гражданами, возвещая о наградах и назначениях, в зале принимала самых важных сановников и послов.

Сегодня здесь ждали гласов Моря, Земли и Ветра. Тело канцлера покоилось на почетном месте в центре зала, под сводчатым потолком с фреской, изображавшей битву в ущелье Картак. Фелис Коройен лежала на высоком столе, под девственно белыми покрывалами. Голова покоилась на подушке в окружении красных, желтых и голубых цветов. Такие же цветы лежали у нее в ногах.

Налицо канцлера, чтобы скрыть безжизненную бледность, наложили грим, тело обмыли и облачили в подобающие сану парадные одеяния, на голове красовался излюбленный ею золотой обруч. Она выглядела величественной и безмятежной, ни ярость, ни злоба, ни презрение более не искажали ее черты. Но Васселиса печалил не ее уход, а его последствия. Он пересек мозаичное возвышение, отделявшее балкон от основного помещения, и спустился на пару шагов ниже, в зал.

Со всех четырех сторон света, склонив головы, сидели служители ордена. Каждый символизировал собой одну из четырех первичных стихий, и им предстояло нести это скорбное бдение, пока канцлер не сподобится должного погребения и не обретет покой в объятиях Бога. Скорбящие были облачены в серые балахоны и тончайшие белые перчатки, головы наголо выбриты.

Справа от стола стояли Эрин Дел Аглиос и Марк Гестерис: похоже, их долгий разговор выдохся. Эрин, облаченная в церемониальную тогу, в тиаре из золотых листьев, со вплетенными в волосы золотыми нитями и в золотых же сандалиях выглядела спокойной, хотя эта внешняя безмятежность давалась ей очень непросто. Гестерис в сверкающих доспехах, с безупречно пригнанным оружием и зажатым под мышкой шлемом с зеленым плюмажем производил такое впечатление, словно никогда не расставался с военной службой и родился на свет с оружием и в броне.

Присутствующая в зале Эстер Наравни ничуть не собиралась скрывать свою ярость и презрение, и пламя в ее очах было под стать огненно-рыжим волосам. А тога и плащ цветов Восхождения представляли собой прямой вызов тем сановникам ордена, чьего прихода здесь ждали.

Васселис направился к ней. Эстер взяла его под руку, и они, отвернувшись от покойной, двинулись в сторону балкона, глядя на голубое небо и прислушиваясь к доносившемуся снаружи шуму.

— Там, снаружи, дела обстоят паршиво, — заметил Васселис.

— Не паршивее, чем здесь, внутри, — громко фыркнула Эстер, и Адвокат шикнула на нее.

— Ну, теперь-то ты можешь просто потерпеть, — посоветовал Васселис.

— Потерпеть? — вскинулась Эстер. — Ты не был там, ты не видел кровь и тела ни в чем не повинных юношей, павших от ее руки. Это позор! Ее надо было обратить в пепел и развеять по ветру. А она лежит здесь, искренне оплаканная наивными верующими, понятия не имеющими, по какому чудовищу они скорбят. Ты уж не обессудь, но мне трудно проявлять учтивость и почтительность по отношению к детоубийце.

Ближайшая из служительниц ордена подняла голову и бросила на Эстер злобный взгляд, который та встретила с невозмутимым спокойствием. Эрин, стоявшая неподалеку, быстро подошла к ней и, взяв под другую руку, сказала:

— Подышим воздухом.

Втроем они вышли на балкон. С балюстрады свисали флаги. Ранние цветы генастро, выставленные на постаментах, добавляли к свежести воздуха тонкий аромат. Каменную кладку оплетал плющ. Что бы ни собиралась сказать Эстер, эти слова так и умерли на ее устах. Она вцепилась в перила, в то время как люди, стоявшие внизу и увидевшие ее, разразились свистом и улюлюканьем, распространявшимися по толпе все шире и звучавшими громче и громче.

— Должно быть, весь город собрался здесь, — выдохнула Эрин.

Через набитый солдатами двор и ощетинившуюся копьями стену, через шлемы и панцири пяти сотен всадников, выстроившихся на площади за воротами позади полной фаланги пехотинцев с сариссами, — поверх всего этого скопища войск она смотрела на граждан. Десятки тысяч жителей заполнили площадь и прилегавшие улицы, облепили деревья, забрались на крыши окрестных домов. Вся эта огромная масса кипела, бурлила и клокотала, выкрикивая проклятия и угрозы, размахивая плакатами с оскорбительными лозунгами. Но худшим из оскорблений были подвешенные на веревках чучела — некоторые в цветах Восхождения, иные и вовсе со знаками власти Адвокатуры.

— Они что, не понимают?

— Напротив, они слишком хорошо все понимают, — возразил Васселис. — Они понимают, что мертвые приближаются, а легионы бессильны остановить их. На это способен один лишь Бог. А их Бог отвергает как тебя, так и Восхождение.

Эстер вырвала руки у них обоих.

— Вы все еще хотите, чтобы я притворялась?

Эрин сошла с балкона и двинулась назад, желая убраться подальше от толпы и дать возбуждению утихнуть. Эстер и маршал последовали за ней.

— Когда это приобрело такой размах?

— Что ж, подобное началось сразу после того, как просочилась новость о смерти канцлера, — ответила Эстер. — Все это организовано орденом, тут и гадать не стоит, а мы им еще и подыгрываем, с их канцлером-мученицей. В конце-то концов, ты могла бы осудить ее и вынести ей приговор посмертно. Почему бы не подумать о такой возможности?

— Ну а что это даст? — прошипела Эрин. — Думаешь, они выслушают приговор и смиренно разойдутся по домам?

— А ты думаешь, они разойдутся, снова заполучив канцлера?

Эрин покачала головой.

— Это, по крайней мере, их отвлечет.

— Давайте подождем и выясним настроение совета, — предложил Васселис. — А до того, прошу вас, давайте последуем совету Пола. Демонстрировать беспристрастность, а свое мнение пока держать при себе.

— Раз так, то мне лучше вообще молчать, — заявила Эстер.

— Вполне возможно.

— Они ведь уже на территории дворца, я так понимаю? — сказала Адвокат.

— Они были впереди толпы, — ответил Васселис.

— Тогда давай примем их здесь без проволочек.

Эрин кивнула Гестерису и повернулась к Эстер.

— Как моя прическа?

Эстер убрала пару выбившихся прядей и удовлетворенно кивнула.

— Вот так. Превосходно.

— Спасибо, мать Наравни. И прошу тебя, будь со мной. Просто стой рядом. Мне нужна твоя сила.

Гестерис распахнул находившиеся в дальнем конце парадного зала большие двустворчатые двери и быстро отступил, чтобы занять место рядом со своими союзниками. Адвокат стояла на возвышении перед балконом и оттуда, пусть с небольшой высоты, но все же сверху, смотрела на гласов, которым, чтобы подойти к ней, предстояло пройти мимо стола, где лежало тело их канцлера. Васселис встал справа от нее, Эстер слева. Гестерис занял место у плеча Васселиса.