В первой половине того же XVII в. на исторической сцене появляется народность, обитавшая по соседству с монголами, а именно маньчжуры. Они при своем выступлении были народностью не особенно высокой культуры и не имели даже своей письменности. Монголам было предложено мирное сотрудничество с ними, на что и пошли они. Оказал сопротивление маньчжурам только чахарский хан, который погиб в борьбе с ними в 1634 г. Маньчжурам нужны были монголы, во-первых, для помощи в предпринятом ими походе против Китая и, во-вторых, чтобы обезопасить свой тыл. Вслед за покорением ближайших к великой стене монголов маньчжуры направились к главной цели своего движения – завладели Китаем и продержались там как господствующая народность более 250 лет.

Свежая, но малокультурная национальность вступила в управление древним Китаем, имевшим своеобразную культуру. Националистический энтузиазм подсказал маньчжурам изобрести собственное письмо. Письмо это было заимствовано с монгольского, но переработано для маньчжурского языка. Это заимствование сопровождалось значительной переделкой, так как маньчжурская народность составляла тогда одну монолитную группу с одним наречием, так что для нее потребовалась большая определенность букв, чем для монгольского языка. У последних родственные звуки передавались одинаковыми буквами вследствие существования многих наречий среди отдельных племен, поселившихся в разных углах их обширной территории.

Такая разбросанность монголов в связи с их скотоводческо-кочевым хозяйством служила одним из важнейших тормозов в движении их культуры вообще. Пока у монголов преобладает скотоводческо-кочевое хозяйство, приобщение к культуре передовых народов будет встречать постоянное препятствие.

Мы знаем, что культура побежденного народа взяла перевес над культурой народа-победителя, и через какие-нибудь 250 лет маньчжуров как национальности не стало: они исчезли в китайской массе, но литература и письменность их остались. Я неоднократно слышал от русских синологов отзыв, что для уразумения очень трудной китайской классической литературы громадным пособием может служить маньчжурский перевод их.

Маньчжурский язык в письменном виде гораздо дальше сохранялся у монголов по той причине, что маньчжуры заставили ввести свой язык в канцелярскую переписку. Затем, создавая для монголов разные учебники и словари, маньчжуры во многих случаях заставляли употреблять маньчжурское письмо для монгольского языка. Это маньчжурское письмо, в свою очередь, невольно должно было отражать какое-нибудь монгольское наречие вследствие упомянутой выше дифференциации графических знаков.

В силу отмеченного обстоятельства маньчжурская письменность не привилась к общемонгольскому литературному языку, который остается до сих пор при своей полифонной письменности.

Не будет преувеличением сказать, что при маньчжурских императорах развитие маньчжурского и монгольского письменных языков достигло своего апогея[301].

Последующий период был эпохой постепенного упадка разговорной маньчжурской речи до почти полного ее исчезновения. В этот период сохранился только литературный маньчжурский язык, оставшийся в письменной форме, но монгольский язык до сих пор имеет своих носителей, хотя разговорная речь некоторых из монгольских племен, например южных, уже отличается сильным влиянием китайского языка, зато у всех их сохранился единый письменный язык, за исключением добайкальских бурят, остававшихся без собственной письменности.

В общем, какие же литературные произведения имеет монгольская литература? От периода расцвета монгольского литературного языка остались два грандиозных памятника, это – Ганчжур, изданный при императоре Энке-Амгулане (1661–1722) в 108 томах, и Данчжур, изданный при императоре Тенгрийн-тетхэксэне (1736–1796) в 225 томах, а также историческая и изящная литература, отчасти переводная.

К этому нужно прибавить многочисленные словари – многоязычные и двуязычные: маньчжуро-монголо-китае-тибетские, маньчжуро-монгольские и тибето-монгольские.

Все сказанное выше относится к языку и письменности у монголов, долго остававшихся и частью остающихся под властью маньчжур-китайцев, но есть иная часть монгольского мира, которая находится под властью другого государства, а именно русского.

Связь русских с метрополией была постоянная и беспрерывная, ведь метрополия служила хорошей базой, от которой они получали помощь людьми и оружием. Говорить же о каком-нибудь культурном влиянии, развитии грамотности и т. п. не приходится[302]. Вместе с русскими пришло и православное духовенство, которое стало ставить своей задачей, помимо духовной «пастьбы», еще распространение православия у бурят при помощи администрации, но рассмотрение этого вопроса не входит в мою задачу. В Забайкалье дело шло иначе. К здешним бурятам в конце XVII в. начали проникать буддизм и письменность тибетская и монгольская[303].

Следовательно, литературный язык монголов теперь есть достояние не только собственно монголов, но и бурят-монголов пока Восточной Бурятии.

В то же время культура монгольских народов под влиянием соседей и развивающейся жизни шла, конечно, вперед, сначала медленными шагами, но в последние десятилетия конца прошлого века уже очень интенсивно.

В конце прошлого века железная дорога со всех сторон приблизилась к монгольским народностям, а также к тибетцам, с которыми монголы связаны многовековыми сношениями. Вспомним Сибирский железный путь, который прошел среди бурят-монголов, а далее через Баргу-Горлос и по соседству с другими монгольскими аймаками, затем китайскую железную дорогу, дошедшую до Калгана и Куку-хото, английскую, доведенную до пограничного с Тибетом города Дарджилинга, а также приближение к Монголии семипалатинской дороги и т. п. Это обстоятельство уже положило начало усиленным сношениям Монголии с Европой и Центральным Китаем.

Усиление сношений с другими, более культурными народностями вносит очень много перемен в жизнь, а так как язык и письменность всегда связаны с жизнью, то, следовательно, эти сношения должны дать новые языковые элементы. Сношения монгольских племен с европейцами особенно усилились за последние десятилетия.