можно найти самые разные строения, и у каждого было свое назначение. Оррис, например, — это хижины, где хранили молоко, сыр и зерно. Это маленькие хижины, ориентированные на север ради прохлады. Та, в которой вы находитесь сейчас, — оррис. Корталь служили либо овчарнями, либо складами для снаряжения и навоза. Они опираются на центральный столб и, как правило, крыты соломой. На экоферме есть одна такая. Я вам ее покажу. В ней живет семейная пара пенсионеров.

Когда Изадора сегодня водила их по ферме, Жоанна с восторгом смотрела на старинные каменные хижины, двери которых постоянно были открыты. Изадора сказала, что отношения здесь строятся на полном доверии. В крошечных садиках у хижин растут порей и салат. В курятнике живет десяток рыжих кур с толстыми шеями. Поодаль от жилищ, обнесенная низкой деревянной оградой, раскинулась территория будущей пермакультуры. В углу уже стоит бак с компостом, и туча мух как будто несет над ним вахту. Изадора показала Жоанне холмики земли, обогащенной компостом, который способствует образованию богатого чернозема и развитию культур. Рассказала о спиралях, создающих для каждого растения наилучшие условия.

— Мята и лук-резанец, например, любят прохладную и влажную почву. Их сажают внизу спирали. Растения, предпочитающие полутень, такие как петрушка, огуречник, кориандр, мы посадим на склонах. А наверху будут растения, которым нужно максимальное солнечное освещение.

— Такие как тимьян, розмарин… или лаванда? — спросила Жоанна.

Изадора понимающе улыбнулась ей.

— Точно. Я вижу, ты все поняла.

Они не спеша направились к ферме, и Изадора продолжала оживленно рассказывать, блестя глазами:

— Пермакультура — полная противоположность классической культуре. Растения не сажают ровными рядами. Им предоставляют расти в собственном ритме и смешиваться. Так они защищают друг друга от болезней и внешних врагов.

Женщины пришли на ферму. Эмиль и Марико ждали их у домика четы. Изадора поспешно добавила:

— У нас еще будет случай поговорить об этом на днях, но, чтобы закончить с понятием пермакультуры, надо запомнить три основных принципа. Беречь землю и все формы жизни. Беречь людей и строить общину. Распределять излишки. На этом и строится вся наша община.

За столом Эмиль молчит. В присутствии незнакомых людей он робеет. Не раскрыл рта с тех пор, как они приехали на ферму.

Перед ужином Изадора показала им маленькую площадку в конце деревни, в сотне метров от огорода, где они разобьют свой лагерь. Кемпинг-кар уже стоит там. Завтра Жоанна достанет стол и стулья и, может быть, наберет камней, чтобы вымостить дорожку, ведущую к двери их домика.

— Кто-нибудь хочет еще рагу? — спрашивает Изадора, вставая из-за стола.

Все качают головами. Марико откинулся на спинку стула, достал папиросную бумагу и разглаживает ее на краю стола. Пьер-Ален сцепил руки на животе. Это еще бодрый старик, очень худой и сухощавый. Седеющие волосы, кустистые брови с загнутыми вверх кончиками, чуть крючковатый нос. Он дышит энергией, как и его дочь.

Изадора идет к плите, чтобы поставить большую кастрюлю с рагу, а Жоанна тем временем озирается. Кроме главной комнаты, в которой они находятся, на данный момент столовой, здесь, кажется, есть еще только одно помещение. В него ведет деревянная дверь справа от буфета. Жоанна думает, что там, должно быть, ванная и туалет. Изадора объяснила, что все жилища фермы оборудованы сухими туалетами и собранный таким образом компост — просто клад для пермакультуры. Что до воды из душа, под землей проложена система труб, позволяющая использовать ее для полива садов и пермакультуры. Поэтому на ферме полностью запрещено использование химических средств. «Мыло „Алеп“, стопроцентно натуральное, и ничего другого», — уточнила Изадора.

Взгляд Жоанны продолжает скользить по комнате. У левой стены она замечает деревянную лесенку, выкрашенную в красный цвет, по которой можно забраться на крошечный чердак. Видны матрас, голубые простыни и маленький керамический ночник, стоящий прямо на полу. Очевидно, это спальня.

Она вздрагивает, когда Изадора обращается к ней:

— Потолок низковат, да? К счастью, мы не страдаем клаустрофобией!

Она ставит на стол салатницу. В ней большие сочные яблоки и немного орехов, переживших зиму. Пьер-Ален, вынырнув из короткого сна, выпрямляется на стуле.

— Ну, — говорит он, повернувшись к Жоанне, — в каких проектах вы хотите участвовать?

Они идут к кемпинг-кару ночью, под звездным небом. Изадора одолжила им фонарик. Вся ферма спит. Вдали Жоанна различает тень Пока, крадущегося между хижинами. Она надеется, что он не тронет рыжих кур. Она устала. Вечер был богат впечатлениями и информацией. Пьер-Ален загорелся предложением Жоанны создать группу медитации. Он предложил устроить первое занятие в субботу, через четыре дня. Параллельно он записал их в свою команду учеников чародея для работы в пермакультуре.

— У нас маленькая группка из десяти человек. Каждый работает столько времени, сколько хочет. Вот увидите, это очень интересно. Жильбер — ботаник. Он руководит группой. Его жена Люсия — тоже настоящий кладезь информации. Она была травницей.

Жоанна одновременно вымотана и возбуждена перспективами, которые открываются им на этой ферме. Она уже поняла, что здесь каждому есть дело до других. Ей больше не надо бояться оставлять Эмиля на несколько часов без присмотра. Здесь всегда можно на кого-то рассчитывать.

Он по-прежнему молчит, когда она открывает дверь кемпинг-кара и их обдает знакомым запахом затхлости и чая.

— Эмиль? — тихо спрашивает она. — Как ты?

Его лицо очень бледно. На нем отражается непонимание. Он так и не произнес ни слова. Он не знает, что они здесь делают. Вообще ничего не понимает. Ему плохо. Она никогда не видела его таким растерянным.

— Все будет хорошо, не бойся… Я знаю, все тут ново и пугает тебя, но нам здесь будет хорошо… Все эти люди, которых ты видел сегодня вечером, позаботятся о нас. Мы научимся пермакультуре.

Она улыбается ему, стараясь, чтобы улыбка вышла успокаивающей, но это не производит должного эффекта. Эмиль все так же неподвижен и бледен.

— Эмиль? — настаивает она, пытаясь добиться от него реакции.

Она внимательно смотрит на него и видит, как кадык ходит вверх-вниз, когда Эмиль сглатывает, готовясь заговорить.

— Я хочу домой.

В первый момент она может только успокаивающе улыбнуться.

— Все будет хорошо, Эмиль.

Она привыкла к его