— Ich war dort. Ich habe ihn gesehen, — прошептал отец Готтфрид. «Я был там. Я видел».

Женщины в панике позвали пастора. Когда он въехал во двор, то обнаружил на двери амбара два прибитых скальпа с длинными развевающимися на ветру темными волосами, а под ними большими буквами слово «Rache», выведенное краской.

— Это значит «месть», — перевел мне лорд Джон.

— Знаю. — В горле пересохло так, что я с трудом могла говорить. — Я читала про Шерлока Холмса. Вы думаете, он…

— Похоже, что так.

Пастор отчаянно схватил меня за руку и затряс, чтобы я поняла, что нужно спешить. По мере того, как он говорил, глаза Грея превращались в узкие щелочки. Он прервал священника коротким вопросом, тот отчаянно закивал в ответ.

— Мюллер едет сюда.

Пастор невыносимо расстроился при виде скальпов и пошел искать Мюллера, но ему сказали, что отец семейства, пригвоздив к двери ужасные трофеи, заявил, что намерен отправиться во Фрейзер-Ридж, чтобы повидаться со мной.

Если бы я не сидела, то упала бы в обморок. Наверняка я побледнела так же, как пастор Готтфрид.

— Зачем? — прошептала я. — Неужели он… неужели он думает, что это я навредила Петронелле или девочке? Неужели?..

Я подняла умоляющий взгляд на пастора. Тот трясущейся пухлой ручкой провел по волнистым волосам с проседью.

— Сей джентльмен в церковном облачении не знает, что у Мюллера на уме и с какой целью он сюда поехал, — заявил лорд Джон, с интересом рассматривая не слишком-то спортивную фигуру пастора. — К его чести, он отважно последовал за Мюллером прямо к нам и два часа спустя обнаружил его у дороги лежащим без чувств.

Здоровяк-фермер, по всей видимости, провел несколько дней без еды, лихорадочно спеша отомстить. Невоздержанность была, в общем-то, не свойственна лютеранам; видимо, под воздействием усталости и обуревавших его чувств Мюллер хватил лишку, когда вечером вернулся из своей страшной экспедиции, и в итоге пиво одержало над ним верх. Спешившись, он умудрился привязать мула, а сам лег у обочины, завернувшись в пальто.

Пастор не счел нужным будить Мюллера, памятуя о скверном нраве последнего и благоразумно полагая, что от воздействия спиртного характер его не улучшится. Вместо этого Готтфрид вскочил на лошадь и, поручив себя воле всевышнего, стремглав пустился в путь, чтобы предупредить нас.

Он был уверен, что мой «Mann» Джейми справится с Мюллером, каковы бы ни были намерения фермера, но Джейми уехал…

Пастор Готтфрид беспомощно перевел взгляд от меня на лорда Джона и обратно.

— Vielleicht solten Sie gehen?[37] — предложил он, кивнув головой в сторону леса.

— Я не могу, — сказала я, махнув рукой в сторону дома. — Mein… Господи, как же по-немецки «племянник»!.. Mein junger Mann ist nicht gut[38].

— Jhr Neffe ist krank, — быстро поправил лорд Джон. — Haben Sie jemals Masern gehabt?[39]

Пастор покачал головой, изменившись в лице от тревоги.

— Он не болел корью, — сказал, повернувшись ко мне, лорд Джон. — Тогда ему нельзя здесь оставаться, иначе он рискует заболеть, так ведь?

— Так. — Первый испуг немного прошел, я постаралась взять себя в руки. — Пусть срочно уезжает. От вас он не заразится, опасность миновала, но от Иэна…

Я сделала неуклюжую попытку пригладить волосы, торчащие во все стороны — не удивительно, что они стали дыбом. И тут я вспомнила о скальпах, прибитых к двери амбара, и волосы на моем скальпе снова зашевелились.

Лорд Джон убеждал пастора уехать, схватив того за рукав и препровождая к лошади. Готтфрид, не очень активно протестуя, смотрел на меня, и на его круглом лице читалась тревога.

Я попыталась ободряюще улыбнуться ему, хотя была точно так же выбита из колеи.

— Danke. Скажите ему, что все будет в порядке, — попросила я лорда Джона. — Иначе он не уедет.

Грей коротко кивнул:

— Сказал. Я сказал ему, что я солдат и что не дам вас в обиду.

Пастор задержался на пару минут, зажав в руке уздечку и серьезно что-то втолковывая лорду Джону, потом решительно развернул лошадь и проехал через двор. Поравнявшись со мной, он положил ладонь на мою растрепанную голову и произнес:

— Seid gesegnet[40]. Benedicite[41].

— Он сказал… — начал лорд Джон.

— Не надо. Я поняла.

Мы стояли во дворе, в молчании глядя вслед пастору, который скрылся в ореховой роще. Вокруг было невероятно благостно, теплое осеннее солнце, согревая, ласкало мне плечи, над головой порхали птицы, спеша по своим делам. Из леска доносился веселый стук дятла и переливчатый дуэт пересмешников, которые свили гнездо на большой голубой ели. Не было слышно сов, но их и не могло быть слышно, ведь давно уже рассвело.

«Кто?» — запоздало удивилась я, подумав о другой стороне трагедии. Кто же стал жертвой слепой мести Мюллера? Ферма Мюллера находилась в нескольких днях езды через горную цепь, что отделяла индейскую землю от территории поселенцев, там есть деревни и тускарора, и чероки, в зависимости от направления, которое избрал Мюллер.

До какой деревни он добрался? Какую кровавую резню они там учинили вместе с сыновьями? И что хуже, какая кровавая резня еще последует?

Я вздрогнула, несмотря на теплую погоду. Мюллер не единственный, кто верит в месть. Семья, клан или племя — кого он там изничтожил — в свою очередь начнет мстить. И на Мюллерах дело не остановится, даже если им известно, что убийцы они.

А если нет? А если они знают только, что убийцы — белые?.. Я слышала немало ужасных историй, жертвы отнюдь не всегда сами бросали вызов судьбе, большинству из них просто не посчастливилось оказаться в ненужном месте в ненужное время. Фрейзер-Ридж лежал как раз посередине между индейскими деревнями и фермой Мюллера. Довольно неудачное расположение в данных обстоятельствах.

— Господи, как же мне хочется, чтобы Джейми был здесь! — Я даже не заметила, что говорю вслух, пока лорд Джон не откликнулся.

— Мне тоже. Только думается мне, что мальчику с ним куда безопасней, чем здесь.

Я посмотрела на него и лишь сейчас поняла, насколько он еще слаб. Он в первый раз за неделю поднялся с постели. На смертельно бледном лице пестрели красные пятна сыпи. Лорд Джон прислонился плечом к дверному косяку, чтобы не упасть.

— Вам нельзя вставать! — воскликнула я, схватив его за руку. — Немедленно идите в дом и ложитесь!

— Со мной все в порядке, — раздраженно отозвался он, однако не оттолкнул мою руку и не слишком протестовал, когда я проводила его до постели.

Я подошла посмотреть, как дела у Иэна. Парень метался в постели, сотрясаясь от лихорадки. Глаза у него были