В послевоенные годы в СССР оставались лишь бывшие анархисты, а также те из них, кто сохранил свои убеждения, но давно уже отошел от какой-либо борьбы против большевистской диктатуры и участия в уже не существующем анархистском движении. Несмотря на это, многие из них были подвергнуты традиционным для того времени повторным репрессиям. Весьма показательна в этом отношении судьба Андрея Андреева и Зоры Гандлевской. После освобождения из концлагерей в 1946 г. супругам-анархистам удалось выехать с Колымы. Без работы, денег и жилья они вынуждены были скитаться по стране. С работы Андреева и Гандлевскую с их пометками в паспортах то и дело увольняли. Так Андрей Андреев, с возмущением и с иронией в адрес фразеологии официальной советской пропаганды, описывает свои злоключения тех лет: «Мы стали рыскать по Советской стране, проселочными дорогами, в поисках работы и хлеба, убивая на это последние гроши, а в добавление к этому, я еще инвалид второй группы по состоянию здоровья и по возрасту; нередко по утрам мы не знали, где будем ночевать вечером. Мы приехали в г. Черкассы, Киевской области. „Безработицы в стране нет“, но я обошел тридцать организаций, пока зацепился на машиностроительном заводе им. Петровского заведующим материальным складом ОКСа. Наши паспорта имели специальное примечание, тавро, превращавшее нас в „париев“, во второразрядных граждан, в „негров“ СССР, но с замедленным линчеванием! Каждый наниматель, куда я обращался, залезал в душу в роли исповедника и отказывал в работе из боязни – „как бы чего не вышло?“ Таковы „права человека“ в самой демократической стране в мире!»

24 февраля 1949 г. в Черкассах Андреев и Гандлевская вновь был арестованы. Это был уже 24-й арест в жизни Андрея Никифоровича. При всех обысках и арестах у супругов конфисковывали книги, рукописи, письма, записные книжки, фотографии. Среди исчезнувшего были материалы, весьма ценные для истории анархистского движения: «Вынес с большим риском, из каторжной тюрьмы, в 1917 году, тетрадь с записями – исчезла в лубянских недрах; составил конспект книги, свои воспоминания за 40 лет: „Моя жизнь в революции“ – забрали безвозмездно, а копии у меня не осталось». Андреев показал большую стойкость, не признавая приписываемых ему обвинений. Об этом свидетельствуют многочисленные, полные обвинительного пафоса, письма, отправлявшиеся им в 1940-е – 1960-е гг. в различные органы власти, в том числе – съездам КПСС и Сталину. Поразительна та воля к духовной независимости, которую он вынес из тюрем и ссылок. Несмотря на угрозы новых арестов, он доставал и хранил анархистскую литературу. Так, при его аресте в Черкассах были изъяты экземпляр его книги «Неонигилизм» и два томика П.А. Кропоткина и М.А. Бакунина, изданные в Лондоне в 1914 г. Впоследствии эти издания фигурировали как доказательство хранения А.Н. Андреевым якобы контрреволюционной литературы.

После 8-месячного тюремного заключения Андреева и Гандлевскую отправили в ссылку, в Новосибирскую обл., в Барабинскую степь, ограничив передвижения Дубровинским совхозом № 257, Усть-Таркского района. 68-летний старик, привезенный в Сибирь в летней одежде, не получал даже пенсии, ни на какую иную работу, кроме как сторожем зернохранилища, его не приняли. От полной нищеты семью анархистов спасали лишь навыки строителя, освоенные Андреевым еще в семье. Здесь, в 1953 г., он встретил смерть Сталина.

Е.Г. Писаревская 25 сентября 1949 г. была арестована в Красноармейске Пушкинского района Московской обл., где в местной больнице работала заведующей туберкулезным отделением. К этому времени она даже имела награду за службу в госпиталях – медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Никаких доказательств, подтверждающих какую-либо анархистскую деятельность Писаревской, следствие не предъявило. В качестве же уличающих ее «фактов» следователь использовал информацию о давнем общении с друзьями из числа бывших анархистов, хранение их фотокарточек, а также книг по истории и теории анархизма (изданные легально в издательстве «Голос труда» – «Современная наука и анархизм» П.А. Кропоткина, «Анархизм» Э. Гольдман и «Основы синдикализма» Э. Пуже). В итоге решением ОСО при МГБ СССР от 24 декабря 1949 г. она была приговорена к сссылке на 10 лет в Джамбульскую обл. Казахстана. Впоследствии в 1956 г. дело в отношении Писаревской было пересмотрено и приговор отменен, поскольку ее связь с другими анархистами «носила бытовой характер».

Таким же образом 22 сентября 1949 г., как и многих из ранее подвергавшихся тюремному заключению по 58 ст. УК РСФСР, вторично арестовали по обвинению в «активной антисоветской деятельности» Н.И. Варшавского. При обыске на его квартире были обнаружены и изъяты сохраненные с 1920-х гг. книги по теории и истории анархизма, дегально изданные в СССР: «О классах» Льва Черного (1919 г.) и «Миф о Бакунине» А. Борового и Н. Отверженного (1925 г.). Из материалов следственного дела очевидны попытки следователя добиться от Варшавского показаний о его «антисоветской деятельности». Ной Ильич до конца утверждал, что после осуждения в 1927 г. он таковую не проводил и никакой связи с анархистами не имеет. Судя по всему, Варшавский на следствии прошел многие стандартные методы давления. Достаточно сказать, что допросы, указанные в его деле, проходили в ночное время и по продолжительности занимали от 1,5 до 6 часов каждый.

И хотя следствие признало, что «данных, подтверждающих проведение обвиняемым в последующие годы антисоветской деятельности не добыто», Варшавского, как активного в прошлом анархиста, признали «социально опасной личностью». К тому времени он также не имел никакого отношения к анархистскому движению, вел спокойную семейную жизнь советского служащего и даже успел принять участие в боях Великой Отечественной войны. В сентябре 1942 г. Варшавский был призван в армию и до октября 1945 г. служил писарем и грузчиком в тыловых частях Северо-Западного, Ленинградского, а затем и Дальневосточного фронтов. Войну он окончил рядовым и был награжден медалью «За победу над Германией». После войны работал начальником строительства в Подмосковье, в совхозе «Озерецкий», затем – старшим инженером в отделе капитального строительства «МОСПО».

По приговору ОСО при Министерстве Государственной Безопасности СССР от 25 февраля 1950 г., по статье 7-35 УК РСФСР он был приговорен к 10 годам ссылки в Красноярский край. Находясь в ссылке, Варшавский пытался оспорить решение ОСО как незаконное. Но его жалоба на имя министра внутренних дел Л.П. Берии от 18 мая 1953 г. была отклонена. Ссылку он отбывал в селе Тасеево Красноярского края, где работал прорабом на строительстве МТС в химлесхозе. Как вспоминала отбывавшая ссылку в том же селе актриса еврейского драмтеатра Сарра Кульнева, Варшавский, имевший солидный опыт тюремных заключений и ссылок, консультировал ее относительно того, как разговаривать на допросах и принудительных беседах в сотрудниками госбезопасности, «чтобы не попасться им на крючок». Кульнева, поддерживавшая с ним отношения и после освобождения и реабилитации, свидетельствует, что вернувшись в 1956 г. в Москву, этот «очаровательный, интеллигентный старик», «года не прожив после возвращения», умер от рака горла.

Анархистское движение было разгромлено в результате репрессий, целенаправленно проводимых большевистскими спецслужбами. По мере становления тоталитарного сталинского режима не только любая оппозиция, но даже благожелательно настроенные по отношению к нему политические «попутчики» представляли опасность, поскольку своей жизнью и деятельностью демонстрировали возможность существования иного мировоззрения, выходящего за пределы официально установленной марксистско-ленинской идеологии. В силу этого не только участники движения или же отошедшие от дел, но сохранившие свои убеждения индивиды, и даже многие бывшие анархисты оказались в тюрьмах или расстреливались. Массовые народные движения, на которые они могли бы опереться, были подавлены в 1920-е гг. Напротив, невзирая на репрессии, анархисты продолжали вести борьбу даже в самых тяжелых условиях. Анархизм не потерпел «идейного банкротства», как это утверждали советские историки, по указанию партийных идеологов утверждавшие, что главным фактором победы большевиков над анархистами стало их «идейное разоблачение». Анархистское движение было целенаправленно уничтожено в результате массовых репрессий, как и другие политические движения (социал-демократы, левые эсеры, максималисты и эсеры). Для того чтобы анархистская мысль получила новый стимул к проявлению и развитию в СССР, необходимо было смягчение идеологического давления, прекращение массовых репрессий, возвращение некоторого уровня свободы в сфере культуры и общественной деятельности. Это и произошло в эпоху хрущевской «оттепели».