— Семестр начинается, — выкрутился Дануорти. «А ведь на самом деле начинается». — Пожалуйста, передайте врачу, что мне нужно с ним побеседовать.

— Доктор Уорден скажет вам то же самое, — нахмурилась девушка, но просьбу, видимо, передала, поскольку после ужина доктор все-таки заглянул.

На борьбу с эпидемией его вытащили не иначе как из дома престарелых. После пространного и бессвязного экскурса в историю здравоохранения времен Пандемии он проскрипел:

— В мое время больных не выписывали до полного выздоровления.

Дануорти даже не пытался с ним спорить. Он подождал, пока врач в сопровождении сестры прошаркает прочь, делясь воспоминаниями о Столетней войне, потом прицепил портативную капельницу и из телефона-автомата рядом с травматологией позвонил Финчу узнать, как продвигаются дела.

— Сестра не разрешает провести телефон в палату, — огорчил его секретарь. — Но есть и хорошие новости — насчет чумы. Временный иммунитет вырабатывается курсом инъекций стрептомицина с гамма-глобулином и Т-клеточным наращиванием, и его можно провести хоть за двенадцать часов до контакта с вирусом.

— Хорошо. Тогда найдите врача, который выдаст направление на этот курс и разрешит меня выписать. Молодого врача. И пришлите мне Колина. Сеть готова?

— Уже почти, сэр. Разрешения на переброску и выброску я получил, прибор удаленного подключения добыл. Сейчас как раз за ним собирался.

Дануорти вернулся к себе в палату. Он не соврал медсестре: силы прибывали с каждой минутой, хотя к концу этой прогулки ребра внизу снова сдавило тисками.

Миссис Гаддсон была уже тут как тут, листая Библию в поисках ящуров, моровых язв и струпьев.

— Прочитайте мне из Луки, одиннадцатая, девятый.

Миссис Гадцсон отыскала страницу.

— «И я скажу вам: просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам», — процитировала она, поглядывая на Дануорти с подозрением.

Под самый конец отведенных для посещения часов пришла мисс Тейлор с портновским метром.

— Колин прислал меня снять с вас мерки, — объяснила она, обхватывая лентой пояс Дануорти. — Старая грымза не пускает его в отделение. Пришлось сказать, что я иду к мисс Пьянтини. Вытяните руку, пожалуйста. — Она померила длину от плеча до запястья. — Ей гораздо лучше. Может быть, даже сыграет с нами пятнадцатого «Наконец грядет спаситель» Рембо. Вы знаете, да, что мы исполняем его для реформистов, но помещение церкви реквизировано Госздравом, поэтому мистер Финч любезно пустил нас в Баллиольскую часовню? Какой у вас размер обуви?

Записав все мерки, мисс Тейлор пообещала, что Колин придет завтра и что сеть почти готова, можно не волноваться. Потом она вышла, очевидно к мисс Пьянтини, однако через пять минут вернулась с посланием от Бадри.

«Мистер Дануорти, я проверил параметры двадцать четыре раза. Все двадцать четыре запуска дают минимальный сдвиг, из них одиннадцать — сдвиг меньше часа, и пять — меньше пяти минут. Провожу проверку расхождений и анализ сбоев, чтобы выяснить, в чем дело».

Что ж тут выяснять... Чума. Сдвиг возникает для того, чтобы предотвратить возможное изменение истории. Пятиминутный сдвиг — признак отсутствия анахронизмов, критических контактов, которых континуум стремится избежать. Это значит, что переброска произойдет на безлюдную территорию. Опустошенную чумой. И все современники мертвы.

Утром Колин не пришел, и после обеда Дануорти снова позвонил Финчу из автомата.

— Я не смог найти врача, готового взять на себя еще больных, — обескуражил его Финч. — Я перебрал всех врачей в округе. Большинство еще сами не встали после гриппа, — извиняющимся тоном объяснил он, — а некоторые...

Он не договорил, но Дануорти догадался и сам. Некоторые умерли, в том числе та, которая непременно пришла бы на помощь, которая сделала бы ему все нужные прививки и выписала Бадри.

«Бабушка Мэри ни за что бы не сдалась», — прозвучал в ушах голос Колина. Это так, не сдалась бы, несмотря на всех старых грымз и миссис Гаддсон, и невидимый тугой обруч на ребрах. Будь она здесь, она сделала бы все от нее зависящее.

Дануорти вернулся в палату. Сестра налепила на дверь плакат: «Посещения строжайше воспрещаются», а сама куда-то подевалась. Вместо нее на стуле восседал Колин с большим промокшим свертком.

— Сестра в общей палате, — хитро улыбнулся мальчик. Мисс Пьянтини очень вовремя упала в обморок. Вы бы ее видели. Ей на сцену надо. — Он принялся развязывать узел. — Практикантка только что заступила, но о ней вы тоже не беспокойтесь. Она в бельевой с Уильямом Гаддсоном.

Колин развернул сверток. В нем оказалась одежда — длинный черный дублет и черные штаны до колена, не имеющие ровным счетом никакого отношения к Средневековью, а еще пара черных женских колготок.

— Это откуда? Из «Гамлета»?

— Из «Ричарда III». Кибл-колледж ставил в прошлом семестре. Я только горб вытащил.

—А плащ есть? — спросил Дануорти, роясь в ворохе одежды. — Передай Финчу, пусть найдет мне плащ. Длинный, чтобы все скрывал.

—Хорошо, — рассеянно кивнул Колин, возясь с застежкой своей зеленой куртки. Наконец куртка распахнулась, и мальчик сбросил ее с плеч. — Вот. Что скажете?

Да, с костюмерским заданием он справился лучше Финча. С сапогами промахнулся — они подозрительно напоминали резиновые огородные, — зато рубаха из бурой рогожи и мешковатые серо-коричневые штаны ни дать ни взять с иллюстрации, изображающей смерда.

— На штанах есть липучка, — признался Колин, — но под рубахой ее не видно. Все слизал с книги подчистую. Буду изображать вашего оруженосца.

«Мог бы предвидеть», — упрекнул себя Дануорти.

— Колин. Тебе нельзя со мной.

— Почему? Я помогу вам в розысках. У меня хорошо получается.

— Потому что это невозможно.

— Ну да, теперь вы меня начнете пугать всякими средневековыми ужасами. Но ведь здесь тоже опасно. Вот хоть бабушка Мэри. В Средневековье она, может, уцелела бы. Я уже столько всего опасного переделал — лекарства носил, плакаты над койками развешивал. А пока вы болели, еще кучу всего, о чем вы даже не знаете.

— Колин...

— Вы слишком старый, вам нельзя туда одному. И потом, мне вас поручила бабушка Мэри. Вдруг у вас случится рецидив?

— Колин...

— Маме вот все равно, она бы меня отпустила.

— А мне не все равно. Поэтому я тебя не беру.

— Опять, значит, сидеть и ждать, — с горечью выпалил Колин. — И никто мне ничего не расскажет, и я даже не узнаю, живой вы там или умерли. — Он поднял куртку. — Так нечестно!

— Знаю.

— Можно мне хотя бы в лабораторию?

— Можно.

— И все-таки я бы на вашем месте меня взял. — Он принялся сворачивать колготки. — Костюм здесь оставить?