Нет ответа.

— Доктор О'Доннел. Уже четверть первого!

Она вроде бы лежала вниз лицом на маленькой террасе у дома. Место укрыто от ветра, и день на редкость теплый для конца октября, но все же погода не слишком подходящая для солнечных ванн. Возможно, она читала книгу — ему было не видно. Но, с раздражением подумал Хол, чем бы она ни занималась, женщина явно решила его игнорировать и делала вид, что его здесь нет. Холу вид загораживали два ящика с неухоженными цветами.

В кармане у него завибрировал телефон. Он рассеянно достал его и прочел сообщение.

«Нашла их. Теперь в часовню».

Он слепо уставился на буквы на экране, потом включился и заулыбался, разобравшись в смысле сообщения от Мередит.

— Хоть у кого-то утро прошло не зря, — пробормотал он, после чего вернулся к собственному делу.

Он не собирался все бросать. Сколько усилий потратил, уговаривая, чтобы в комиссариате их приняли, а теперь Шелаг передумала?

— Доктор О'Доннел! — громко крикнул он. — Я знаю, что вы здесь!

Это уже казалось странным. Пусть даже она передумала, все же странно вообще не обращать на него внимания. Он поднял достаточно шума. Немного замешкавшись, Хол подтянулся и перелез через стену. На террасе, полускрытая изгородью, лежала тяжелая палка. Он поднял ее и заметил пятно у конца.

«Кровь», — сообразил он.

И бросился через террасу к лежавшей без движения Шелаг О'Доннел. С первого взгляда понял, что она получила удар, и не один. Хол нащупал пульс. Она еще дышала, но выглядела не лучшим образом.

Выхватив из кармана телефон, Холл дрожащими пальцами набрал номер «Скорой помощи».

— Maintenant! — выкрикнул он, трижды повторив адрес. — Oui, elle souffle. Maisvite, alors![31]

Дав отбой, он бросился в дом, нашел накинутый на спинку дивана плед и выбежал обратно. Бережно, стараясь не двигать раненую, накрыл Шелаг, чтобы та не мерзла. Потом прошел в дом и вышел на улицу через переднюю дверь. Он понимал, что поступает нехорошо, но дожидаться врача в Ренн-ле-Бен не мог. Ему надо было возвращаться.

Он забарабанил в дверь к соседям, объяснил вышедшей на стук женщине, что произошло, и попросил побыть с Шелаг до приезда «скорой», а сам, не дав ей времени возразить, бросился к своей машине.

Он завел двигатель и поставил ногу на газ. Он точно знал, кто за это в ответе. Ему нужно вернуться в Домейн-де-ла-Кад. И найти Мередит.

Джулиан Лоуренс захлопнул дверцу машины и взбежал по ступеням парадного крыльца.

Напрасно он запаниковал…

Бусинки пота скатывались по лицу, промочили ворот рубашки. Он ввалился в приемную. Надо добраться до кабинета и остыть. Потом уже решать, что делать.

— Мсье? Мсье Лоуренс?

Он развернулся кругом, сквозь муть в глазах разглядел помахавшую ему портье.

— Мсье Лоуренс, — начала Элоиза и тут же оборвала себя: — Вам нехорошо?

— Все отлично, — буркнул он. — Что там у вас?

Она сникла:

— Ваш племянник просил вам передать…

Джулиан в три шага покрыл расстояние до стола и выхватил бумагу из протянутой руки Элоизы. Записка от Хола, краткая и деловая: назначает встречу на два часа дня.

Джулиан скомкал лист в кулаке, резко спросил:

— Когда он это оставил?

— Около половины одиннадцатого, мсье, сразу после вашего ухода.

— Сейчас мой племянник в отеле?

— По-моему, он незадолго до полудня уехал в Ренн-ле-Бен за посетительницей, которую принимал утром. Я не видела, чтобы он возвращался.

— Молодая американка с ним?

— Нет, она ушла в сад, — ответила портье, бросив взгляд на дверь террасы.

— Как давно?

— Прошло не меньше часа, мсье.

— Она сказала, что ей надо? Куда отправилась? Вы слышали их разговор с моим племянником, Элоиза? Хоть что-нибудь?

Он говорил все резче и явно напугал ее, но девушка сдержанно ответила:

— Нет, мсье, хотя…

— Что?

— Прежде чем выйти в сад, она спрашивала, где можно одолжить… я не знаю английского слова… une pelle…

Джулиан опешил:

— Лопату?

Элоиза испуганно отшатнулась, когда Джулиан с размаху грохнул ладонями по столу, оставив на бумагах отпечатки потных рук. Если мисс Мартин просила лопату, значит, собиралась копать. И дождалась времени, когда его не было в отеле.

— Карты, — пробормотал он. — Она знает, где они.

— Что с вами, мсье? — нервно спросила Элоиза. — Вам плохо?

Джулиан, не ответив, развернулся на каблуках, прошагал через вестибюль и распахнул дверь на террасу с такой силой, что створка ударилась о стену.

Портье смотрела из маленького окошка за своим столом, как он, широко шагая, уходит от дома. Не к озеру, как мисс Мартин, а в сторону леса.

Впереди тянулся ряд тисов, под ногами угадывалась старая тропа. Непонятно было, куда она ведет, но, присмотревшись, Мередит различила очертания фундамента и несколько обломков камня на земле. Когда-то здесь стояло здание.

То самое место.

Сжимая шкатулку с колодой карт, она медленно прошла к остаткам часовни. Трава под ногами была мокрой, словно после недавнего дождя. Пустота и заброшенность этого места передавались ей от земли сквозь подошвы грязных сапог.

Мередит заглушила в себе разочарование. Несколько обтесанных блоков — остатки прежних стен — и больше ничего. Вблизи она рассмотрела, что земля здесь не совсем ровная, а если постараться, то можно представить очертания часовни. Клочок земли примерно двадцать на десять футов, будто ушедший в землю садик. Еще крепче сжав ручки шкатулки, она шагнула вперед. И поймала себя на том, что повыше подняла ногу.

Будто порог переступила.

И сразу свет стал меняться. Становился плотнее, туманнее. Громче заревел ветер в ушах, словно повторяющаяся высокая нота или гул телефонных проводов на ветру. И ей почудился легчайший аромат фимиама и пьянящий запах сырого камня и древних молений, висящий в воздухе.

Она поставила шкатулку на землю, выпрямилась и огляделась по сторонам. По какому-то капризу погоды от влажной почвы поднимался легкий туман. В нем замелькали искорки света, разгоравшиеся по периметру часовни, словно чья-то невидимая рука зажигала крошечные свечи. Отблески от каждой из них сливались, восстанавливая очертания разрушенных стен. Сквозь тонкую облачную вуаль Мередит как будто разглядела на земле очертания букв: C-A-D-E. Сделав шаг, почувствовала, что и земля под ее ногами стала другой. Она ощущала подошвами не траву, а холодные каменные плиты.