Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Существует довольно распространенная (но не подтвержденная) версия по поводу вероятной свадьбы Екатерины и Потемкина.
Для заключения брака, согласно православным традициям, требовались церковь, священник и свидетели. Все приготовления были выполнены заранее. 8 июня 1774 года после обеда в честь Измайловского полка Екатерина, одетая в военную форму, в сопровождении своей любимой горничной села в лодку на Фонтанке, пересекла Неву и вышла на Выборгской стороне, где ее ожидала карета без гербов, которая отвезла ее в церковь Святого Самсония. Там уже находился Потемкин в генеральском мундире. На церемонии присутствовало только пять человек: Потемкин, Екатерина, ее горничная, ее камергер и племянник Потемкина Александр Самойлов. Брачный союз был заключен.
Насколько правдива эта история? Никаких документальных подтверждений не существует, но есть другие свидетельства. В 1782 году сэр Роберт Кит, британский посол в Австрии, во время прогулки с императором Иосифом II спросил его мнение по поводу доходивших до него слухов. «Похоже, сир, что влияние князя Потемкина уменьшается?» «Напротив, – ответил император, – даже трудно себе представить, насколько оно возросло. Императрица России не желает с ним расставаться, и по тысяче причин и из-за того, что их связывают самые разные узы, ей будет непросто избавиться от него, даже если она этого захочет». Если Потемкин был обычным фаворитом, то почему Екатерина не могла от него избавиться? Она отослала даже Орлова, который вместе с братьями помог ей взойти на престол и который был отцом ее сына, князя Бобринского. Однако в случае если они вступили в брак, все менялось. Возможно, именно на это намекал император.
Послы, как и императоры, любят делать вид, будто обладают особыми сведениями. Филипп де Сегюр, французский посол в Санкт-Петербурге, сообщил в 1788 году в Версаль, что Потемкин обладает «определенно тайными и неотъемлемыми правами, которые обеспечивают ему продолжительные привилегии… Счастливый шанс позволил мне узнать об этом после тщательного изучения. Я должен при первой же возможности сообщить об этом королю». Но такого случая так и не представилось. Год спустя произошла Французская революция. Сегюр вернулся домой, а через пять лет король Людовик XVI был обезглавлен на гильотине.
Самое веское доказательство заключалось в том, как изменился текст посланий Екатерины, которые она ежедневно писала Потемкину, начиная с весны 1774 года. Она обращалась к нему как «супруг милой» или «нежный муж» и подписывалась как «любящая вас верная жена». Екатерина никогда ни к кому из своих любовников, которые были до или после Потемкина, не обращалась как к «мужу» и сама никогда не называла себя «женой». В июне и июле 1774 года, сразу же после замужества – если таковое имело место быть – она писала: «Я тебя чрезвычайно и без памяти люблю, друг милой, целую и обнимаю душою и телом, муж дорогой». Несколько дней спустя: «Дорогой супруг, изволь приласкаться. Твоя ласка мне и мила и приятна».
Однако самое серьезное доказательство предоставляет нам история России. После того как физическая страсть стала утихать, Екатерина и Григорий Потемкин по-прежнему сохраняли особые отношения, которые часто были непонятны окружающим. Брачный союз кажется наиболее вероятным этому объяснением. Если они были тайно обвенчаны и по-прежнему глубоко привязаны друг к другу, это могло объяснить, почему Потемкин до конца жизни пользовался столь необычайным авторитетом в империи Екатерины. В течение этого времени – более пятнадцати лет – он отвечал Екатерине глубокой преданностью и сильной страстью. И они сохранили эту привязанность даже после того, как в жизни обоих появились новые любовные увлечения.
60
Восхождение Потемкина
Потемкин быстро поднялся к вершинам власти. Его назначения генерал-адъютантом при императрице и подполковником Преображенской гвардии стали первым ощутимым знаком его восхождения, затем последовали другие титулы, почести и привилегии. 6 мая 1774 года сэр Роберт Ганнинг сообщил в Уайтхолл: «Не было еще ни одного примера столь быстрого взлета. Вчера генералу Потемкину позволили присутствовать на заседании Тайного совета». Месяц спустя Потемкин был назначен председателем военного ведомства и генерал-губернатором Новороссии – обширных территорий, простиравшихся к северу от Крыма и Черного моря. За его заслуги в русско-турецкой войне он был награжден украшенной бриллиантами шпагой и усыпанным алмазами миниатюрным портретом императрицы, который носил у самого сердца, подобный подарок прежде имелся лишь у Григория Орлова. Он получал самые высшие российские и зарубежные награды: сначала под Рождество 1774 года орден Святого Андрея – высшую награду Российской империи; затем последовали прусский орден Черного Орла и польский – Белого Орла, датский орден Белого Слона и шведский – Святого Серафима. Екатерина не всегда добивалась успеха в украшении своего героя. Австрия отказалась сделать Потемкина рыцарем Золотого руна, поскольку он не был католиком; при попытке наградить его орденом Подвязки в Великобритании она получила решительный отказ от короля Георга III. Московский университет, исключивший в свое время Потемкина за лень, присвоил ему почетную ученую степень. Когда Потемкин общался с одним из профессоров, выступавшим за его отчисление, он спросил: «Вы помните, как вышвырнули меня?» «Тогда вы этого заслужили», – ответил профессор. Потемкин рассмеялся и похлопал старика по спине.
Екатерина присылала Потемкину драгоценности, меха, фарфор и мебель. Она оплачивала его еду и вино, на которые тратилось около ста тысяч рублей в год. Пять дочерей его вдовствующей сестры, Марии Энгельгард, были представлены ко двору и все пять стали фрейлинами. Екатерина была внимательна к матери Потемкина. «Я заметила, что ваша матушка, очень утонченная особа, но у нее нет часов, – сказала она однажды. – Вот, я прошу вас передать это ей».
Когда Потемкин впервые попросил позволить ему войти в императорский совет, Екатерина ему отказала. Последующие события французский дипломат описывал следующим образом:
«В субботу, мне довелось сидеть за столом рядом с… [Потемкиным] и императрицей, и видел, что он не только не говорил с ней, но даже не отвечал на ее вопросы. Императрица была раздражена и сильно огорчена. Встав из-за стола, она удалилась одна, а когда вернулась, ее глаза были красными. В понедельник она казалась более веселой. В тот же день он вошел в Совет».
Потемкин понимал, что его возвышение вызывало сильную зависть и что его дальнейшее будущее зависело не только от отношений
