– Слушай внимательно! – проник в тело Матвея тонкий вибрирующий голос. – Прямое подключение твоего сознания к менталу невозможно, поэтому придется идти более сложным путем – через «И», мозг-волю твоего друга. Это опасно, но он согласен. Кроме того, нам помогут иерархи – Горшин и Светлена, хотя и ценой своей свободы… если не жизни.

– Если жизни – я не согласен!

– Думай не о них и даже не о себе, думай о Мироздании. Громов – игрушка в руках Монарха, а вся его возня – предлог для того, чтобы в нашей реальности появились не проекции иерархов и других многореальных существ, а их личности. Это – конец реальности, конец Земле, человечеству, всем нам. Поэтому слушай и делай! Тарас и Светлена готовят КЗ – короткое замыкание информационного поля на приемник в нашей реальности, в данном случае – на твой мозг. Разряд универсума минует ментал, и ты успеешь освободиться до выхода на Землю перечисленных лиц. Продержись какое-то время.

– Продержусь! – ответил Матвей, цепляясь сознанием за образ Кристины, слившийся с образом Ульяны, и последние секунды до обещанного «короткого замыкания» был почти счастлив…

Четверо охранников Громова вместе с Шевченко вскинули автоматы, но стрелять не стали, застыв на месте, стиснутые волевым раппортом Парамонова. Зато среагировал Громов, сразу сообразив, кто и с какой целью проник в «муравейник». Кроме автомата, он был вооружен «глушаком», «болевиком» и «дыроколом», словно собирался воевать с целой армией, владел мысленным внушением и меозом, позволяющим жить ускоренно, и знал приемы э-боя. Поединок с ним оказался тяжелейшим испытанием для всего отряда Балуева.

Первым погиб Никушин, получив разряд «глушака», а затем пять пуль из «никона». Зато его смерть отвлекла Громова и позволила Самандару в облике призрака преодолеть полсотни метров и обрушиться на противника. Василий тоже было рванулся туда же, но был остановлен Парамоновым.

– У нас другая задача, ганфайтер. С вашей помощью мы свяжемся с Соболевым и поможем ему выйти из системы саркофага. Но это опасно для здоровья, предупреждаю.

– Давайте разделаемся с этим воякой…

– Будет поздно. Стойте и слушайте.

И Василий вынужден был стоять и в бессилии наблюдать за поединком Посвященного и авеши Монарха. Поединок этот закончился гибелью обоих: Громов разрядил в Вахида Тожиевича все оружие, которое имел, в том числе и «невидимое копье», но Самандар достал его в последние мгновения своей жизни жестоким усиро куби симэ и держал до тех пор, пока Громов не перестал двигаться. Оба упали. Именно в этот момент открылся канал «короткого замыкания», созданный Горшиным и Светленой, и Василий бесконечно долгое мгновение стал видеть, слышать и понимать все, что чувствовали и понимали остальные.

Затем сознание Балуева померкло, а когда он пришел в себя, то увидел склонившуюся над ним Ульяну. Потряс головой, прошептал:

– Я уже на том или еще на этом свете?

– На этом, на этом, – ответила Ульяна, протягивая руку, по ее щеке ползла слеза. – Как вы себя чувствуете?

– Спереди плохо, сзади еще хуже. Точно я сижу в холодной луже, – процитировал Козьму Пруткова Василий.

– Вставайте, нас ждут.

Василий кое-как поднялся, с удовольствием опираясь на нежную, но сильную руку девушки, и увидел стоящих возле тела Самандара Матвея и Ивана Терентьевича. Сразу вспомнился бой, тело заныло, запульсировало болью, словно и оно получило несколько пуль и копье «дырокола».

– О черт! Он… мертв?

Ульяна кивнула, украдкой вытирая слезу, сползшую по щеке.

– Но ведь он и раньше… в него стреляли… и ничего.

– Луч «дырокола» разрезал его пополам…

Василий беззвучно выговорил ругательство, не решаясь подойти к Матвею, кивнул ему.

– Получилось?

– Скорее да, чем нет. Соболев остался частью системы саркофага, но может действовать самостоятельно.

– Что это значит?

– Только то, что он, как всегда, избрал свой путь.

– Какой же?

– Скоро узнаем. Но все мы сейчас едем к даче Ельшина, где разворачивается еще одна драма. Не боитесь? Ведь риск – сто процентов!

– Я привык, – криво усмехнулся Василий. – С вами – хоть в преисподнюю!

Ульяна кивнула, разглядывая лицо Балуева огромными влажными глазами, и ему на мгновение стало трудно дышать от нахлынувшей нежности, тоски и тревоги.

Пройти к МИРу под дачей Ельшина можно было только через туннель секретного метро, и Матвей не колеблясь выбрал этот путь, хотя и знал, какие трудности предстоит преодолеть.

Благодаря прорыву метасознания Горшина и Светлены в реальность Земли образовался специфичный внечувственный мостик, соединяющий Матвея с третьим уровнем энергоинформационного континуума – универсумом, и теперь он снова мог переходить в состояние меоза-самадхи, позволяющее ему оценивать обстановку вокруг до мельчайших подробностей. Подключенное поле взаимодействий саркофага Инсектов не мешало мыслить, анализировать, чувствовать и принимать решения и ощущалось гигантским горбом, висящим на спине, питающимся его мыслями и эмоциями. Но страха не было, Матвей знал, что в любой момент может сбросить с себя «горб» чужой воли, потому что эгрегор Хранителей продолжал поддерживать его, служить психофизической опорой, своеобразным «конем».

Подъехав к заброшенному угольному складу, откуда начинался спуск к ветке секретного метро, они первым делом обезоружили команду Лобанова, стерегущую вход. Боя не было, Парамонов и Матвей мысленным усилием просто приказали шестерке боевиков сойтись во дворе и бросить оружие.

Точно так же они обезоружили еще четверых боевиков уже в самом туннеле метро, заодно выяснив у них, что маршал «СС» и бывший генерал ФСК Ельшин в сопровождении восьми охранников проследовал здесь всего час назад.

– До бункера Ельшина около десяти километров, – сказал Матвей, оглядывая отряд – Парамонова, Ульяну и Василия. – Транспорта нет, придется бежать, времени в обрез.

– Неужели нельзя сделать себе колеса? – проворчал Василий. – Или крылья. Какие вы Посвященные, если не можете даже летать?

– Способы передвижения в пространстве усилием мысли – следующая ступень Посвящения, – серьезно сказал Иван Терентьевич. – Этим в нашей реальности владеют немногие люди Внутреннего Круга.

– Он пошутил, – сказал Матвей, повернулся и побежал, постепенно наращивая скорость. Ульяна догнала его и пристроилась рядом. Парамонов бежал следом, а замыкал группу Василий, которому пришлось тяжелее всех. Энергетика человеческого тела, даже самого тренированного, не позволяла развивать скорость больше сорока километров в час, и поэтому к бункеру Ельшина Василий прибыл почти бездыханным, но отстав от остальных всего на пять минут.

Бункер с электропоездом охранялся еще тремя дюжими молодцами, которые все же успели открыть огонь по ворвавшемуся отряду неизвестных. Двоих взял приказом «спать» Парамонов, третьего – Матвей, внушив ему, что он окружен целым взводом спецназа.