Ильда взяла на себя задачу поговорить с Че, чтобы тот выделил родителям немного денег, но наткнулась на резкий отказ. Че заявил: «Так ты, значит, из тех, кто не верит, что я живу на зарплату, и думает, что я использую народные средства, как мне вздумается». Пораженная, Ильда возразила, что совершенно не имела в виду ничего подобного: «Я только подумала, что ты частично оплатишь дорогу своему отцу. Ты же можешь передавать ему деньги порциями». Тогда Гевара слегка успокоился и сказал: «Ну ладно. Только давай оставим пока эту тему. Сейчас не время».

Между тем гражданской войной запахло в Венесуэле. Тут и там стали появляться партизанские отряды, а в мае 1962 г. на военно-морской базе близ Каракаса вспыхнул антиправительственный мятеж. Компартия открыто поддержала восстание, и президент Венесуэлы Бетанкур в наказание запретил и ее, и «Движение революционных левых».

В декабре компартия, объявленная вне закона, официально признала необходимость ведения «вооруженной борьбы», и уже через два месяца было объявлено о создании коалиции под названием «Вооруженные силы национального освобождения» (ВСНО).

Че не замедлил поддержать вновь образованную революционную организацию Венесуэлы, еще на один шаг приближавшую осуществление его мечты об общеконтинентальной партизанской борьбе против американского империализма.

II

Вскоре Че начал планировать восстание и в своей родной Аргентине. Он вынашивал эту идею в течение долгого времени, и очередной военный переворот, в результате которого был сброшен президент Фрондиси, только усилил его пыл. В качестве театра военных действий Гевара избрал джунгли на самом севере Аргентины — близ Сальты. Любопытно, что это была та самая территория, где он путешествовал в 1950 г. на мотоцикле и где во время остановки размышлял о смысле жизни, о смерти и собственной судьбе.

По плану Че, организовать партизанскую базу должен был аргентинский журналист Хорхе Рикардо Мазетти. От него требовалось наладить контакт с местным крестьянством и создать сеть поддержки в городах, не вступая пока в прямое столкновение с врагом. Затем, когда все условия будут созданы, Че собирался приехать в Аргентину и лично возглавить повстанческую армию.

Че попросил Альберто Гранадо помочь ему с набором бойцов в аргентинские партизанские войска. В октябре 1961 г. Альберто с семьей перебрался из Гаваны в Сантьяго под предлогом проведения биомедицинских исследований в местном университете и в течение всего 1962 г. вербовал среди аргентинских эмигрантов тех, кто был готов поучаствовать в реализации революционных замыслов Че. В Сантьяго он подружился с аргентинским художником Сиро Роберто Бустосом, который прибыл на Кубу примерно в то же время, что и он сам. Их беседы вскоре коснулись темы «вооруженной борьбы», и, когда Гранадо узнал, что Бустос поддерживает идею осуществления революции кубинскими методами на их родине, он не замедлил рассказать тому о Че, всячески его восхваляя. Вскоре Гранадо устроил им встречу.

В тот же год Альберто отправился в Аргентину. Он поездил по стране, занимаясь подбором «специалистов» для работы на Кубе, но истинной его целью был поиск добровольцев для партизанской борьбы. Впрочем, как Гранадо узнал несколько лет спустя, аргентинские службы безопасности догадывались о его настоящих мотивах и следили за всеми его передвижениями по стране.

Мазетти оставил работу в «Пренса латина». После операции в заливе Свиней он подготовил для телевидения несколько сюжетов с участием военнопленных, а затем пропал из виду. Официально причиной его ухода из агентства были трения с работавшими там коммунистами (сам Мазетти коммунистом не был). Говорили, что он затем перешел в отдел пропаганды кубинских вооруженных сил, однако на самом деле этот человек работал на Че.

Уйдя из «Пренса латина», Мазетти прошел курсы подготовки офицеров и получил звание капитана, после чего отправился с секретным заданием от Че в Прагу — ставшую новой базой кубинской разведки по ту сторону океана — и в Алжир, где он через Тунис передал алжирскому ФНО крупную партию американского оружия, захваченного на Плайя-Хирон. Мазетти сопровождал один из новобранцев Гранадо, Федерико Мендес, который, хотя ему было едва за двадцать, уже успел послужить в армии. В течение нескольких месяцев они жили в ставке генштаба ФНО, и Мендес обучал алжирцев пользоваться американским оружием. Ко времени возвращения на Кубу оба установили самые тесные контакты с лидерами алжирских революционеров и ключевыми офицерами их движения.

25 мая, в День независимости Аргентины, 380 членов аргентинской общины Гаваны собрались на торжества с неизменным асадо, национальными костюмами, народной музыкой и традиционными танцами. Когда организаторы обратились к Че с предложением посетить мероприятие в качестве почетного гостя, он сказал, что было бы неплохо позвать также Хайди Тамару Бунке. С момента ее прибытия из Берлина Тамара, как все ее называли, работала переводчицей с немецкого в Министерстве образования и с большим энтузиазмом воспринимала все происходящее на Кубе. Она стала участвовать в добровольческих работах, вступила в народное ополчение и в Комитет защиты революции — в результате Тамара заработала репутацию преданного революции человека. Она стала завсегдатаем встреч повстанцев из различных стран Латинской Америки, собиравшихся то и дело в Гаване.

Перед своими соотечественниками Че выступил с традиционной речью на тему революционной борьбы в Латинской Америке, особое внимание уделив Аргентине. Он говорил о том, что «антиимпериалистическим силам» Аргентины следует преодолеть идеологические разногласия, причем особо подчеркнул, что имеет в виду в том числе и перонистов. По словам одного кубинца, присутствовавшего на торжествах, в какой-то момент во время трапезы Че написал что-то на спичечном коробке и без слов протянул его сидевшему рядом с ним аргентинцу. Там было написано лишь одно слово: «единство». Спичечный коробок пошел дальше по кругу, ясно передавая мысль Че.

Че потихоньку расставлял шахматные фигуры своей партии, на кону которой стояла судьба его родины. Он уже готовил несколько различных аргентинских боевых группировок, отличавшихся друг от друга идеологически, но объединенных общим желанием начать боевые действия. В нужное время каждая из группировок должна была войти в состав единой армии под началом самого Че. Отправка Мазетти стала первым ходом Гевары.

Тем временем в мире случилось несколько важных событий, имевших прямое отношение к судьбе Че. В сентябре предыдущего года при крайне подозрительных обстоятельствах погиб Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршельд. Это произошло в результате авиакатастрофы во время его посещения Конго после того, как войска ООН вступили в страну, чтобы противостоять бельгийским и южноафриканским наемникам, орудовавшим в богатой медью провинции Катанга.

Давно назревавший советско-китайский конфликт приобрел открытую форму в октябре 1961 г., когда китайский премьер-министр Чжоу Эньлай демонстративно покинул конгресс КПСС в Москве; обе державы стали теперь претендовать на мировое влияние и, в частности, оказывать давление на Кубу и компартии Латинской Америки, заставляя тех выбрать, на чьей они стороне.

В марте 1962 г. Фидель начал кампанию против «старых коммунистов» из НСП, пытавшихся взять под контроль Объединенные революционные организации, или ОРО (новая правительственная партия, возглавленная Фиделем и поглотившая «Движение 26 июля» вместе с НСП и «Революционной директорией»). Главной жертвой последовавшей чистки стал Анибаль Эскаланте, бывший влиятельный функционер НСП, а теперь первый секретарь ОРО, обвиненный в том, что при распределении постов он оказывал предпочтение и составлял протекции своим старым товарищам. Подвергнутый жесткой публичной критике, Эскаланте был сослан в Москву. Затем Фидель предложил новое название реформированной партии — Единая партия социалистической революции, — что стало следующей ступенью к созданию ныне действующей кубинской Коммунистической партии.