сожалению, не клинком, а только гардой, но удар всё равно вышел на славу — предатель скривился от боли и сразу же попытался отскочить, чтобы разорвать дистанцию. Это стало второй его ошибкой, на этот раз фатальной. Позади Кейла находилась не пустота, а Саум, который до этого мешал только мне. Предатель, не рассчитав расстояние, ударился об него спиной, растерялся и уже физически не успел среагировать на мой внезапный выпад.

Толкая вперёд, я пронзил Ресса своей саблей, вогнав клинок по самую рукоять в грудь предателя, намереваясь буквально насадить его, словно бабочку, на кристалл. В Саум мой обагренный кровью клинок вошёл без каких-либо особых проблем, словно тот был сделан из чего-то рыхлого по типу талого снега.

В ту же секунду кристалл остановил своё вращение и покрылся сетью трещин. Они пульсировали алым светом, попутно, словно губка, жадно впитывая кровь Кейла. Белесый до этого Саум потускнел, померк и как будто стал тяжелее. Свет, бивший из него в небо, распался на отдельные лучи, которые быстро гасли.

Я физически ощущал, как вся магия, наполнявшая это место, исчезала, уходила в никуда навсегда. Понял это и Кейл, который на последнем издыхании отвернулся, желая посмотреть, что происходило у него за спиной. Когда он повернул голову обратно, в его глазах застыл неподдельный страх.

— Радуйтесь, Кейл, ваше желание исполнено: вы стали героем! — злобно прошипел ему я.

— Будьте вы прокляты, кхе… вы погубили нас всех н…

Кейл явно ещё много чего хотел сказать, но, к его огорчению, жизнь оставила предателя, оборвав прощальную речь на полуслове. Следом упал, разбившись на бесчисленное количество тёмных, налитых кровью осколков и Саум.

Весь мир словно замер в этот момент, даже ветер, всё это время нещадно бивший по лицу, стих. А затем с неба без предупреждения полил мелкий, противный дождь чёрного цвета.

Наверное, стоило обратить на это внимание, попытаться понять причину, но мне до всех этих погодных аномалий не было никакого дела. Торжествуя, я извлёк из тела Кейла свою саблю и, подняв её над головой, подошёл к парапету башни, желая продемонстрировать, что тут только что произошло. Мои солдаты вполне имели право видеть мой триумф.

«Я победил! Победил их всех!!!»

Эта фраза, так и не высказанная вслух, застряла у меня в горле. Увы, картина, развернувшаяся внизу, «слегка» отличалась от той, которую мне бы хотелось видеть. Мои рука, державшая окровавленный клинок, непроизвольно разжалась, и он полетел вниз.

Прямиком туда, где моя армия, окруженная со всех сторон бесчисленной ордой солдат Тофхельма и Риверкросса, побросав оружие и подняв руки, понуро сдавалась в плен. Среди них, к моему удивлению, был даже Эльт.

Только моя гвардия, мои оборванцы остались верны до конца. Лишь они исполнили приказ и, не взирая ни на численное превосходство врага, ни на сдавшихся союзников, понеслись в атаку с тем же криком.

— Худшие из лучших! Лучшие из худших!

Кто-то, судя по голосу Леон, кричал им через рупор:

— Стойте! Вы же погибнете!

К моей гордости, ни один не остановился. Ни тогда, ни когда объединенная армия Риверкросса и Тофхельма ощетинилась ружьями, готовясь стрелять.

На секунду мне показалось, что у моих гвардейцев всё получится, что смелость возьмёт своё, и враг дрогнет, не решится стрелять. Затем, руша мои мечты, прокатываясь волной по рядам противника, грянул залп, поставивший точку. Это не был бой, это был расстрел.

— Закономерный итог всего этого безумия, — без грамма сочувствия сказала Ноа, которая, свесив ноги вниз, сидела на парапете, тоже наблюдая за происходящим внизу. — Поправь, если я ошибаюсь, но твои планы по завоеванию мира придётся отложить на неопределённый срок, да?

Мне нечего было ответить на это ехидство.

— Смотри-ка, к тебе гости! Наверное, собираются взять автограф и послушать твои рассказы про право сильного, — наваждение указало на рвущихся в башню солдат. — Ну и так, по мелочи: немножко схватить тебя, чтобы затем слегка повесить в назидание потомкам. Я же говорила, все подобные истории заканчиваются одинаково.

Я её практически не слушал. Мне не было никакого дела до этого бреда:

— Но как же так… на моей стороне ведь боги! Я не проиграл ни единой битвы!

— О, ну это не совсем правда. На поле боя — возможно, но ведь битвы были не только там… — Ноа указала мне на грудь, намекая на душу.

— Но я принимал наилучшие решения…

— Наилучшие для кого? — уточнило наваждение, слегка наклонив голову вбок.

— Для всех нас! Для… для…

— Для твоих больных хотелок, — закончила за меня Ноа. — Всё это время ты только и делал, что совершал поступки один ужаснее другого. По итогу оттолкнул от себя всех, кроме кучки таких же безумцев. И стоили эти твои победы того?

— Я сражался за лучший мир…

— А по итогу сломал или уничтожил всё, до чего дотянулся, ничего своего так и не построив, — наваждение махнуло рукой вниз, намекая на произошедшую бойню. — Эти люди жили вполне сносно и без тебя, и жили бы так ещё очень долго.

— Будто что-то сильно изменится, — фыркнул я. — Этим дуракам только дай возможность и…

— Мне можно не врать. Ты прекрасно знаешь, что без магии Игр всё быстро сломается. Люди — это люди. Была бы возможность, а взаимные претензии всегда найдутся. Сейчас у них есть общий враг — ты, но когда тебя повесят, вот тогда начнётся самое весёлое.

«Как же она меня достала! Вся такая правильная, разумная, добренькая! Эти бесконечные нравоучения, пафос, льющийся отовсюду, и язвительность. Эта Ноа ещё хуже оригинала!» — я скривился, не в силах это больше слушать.

— Н-е-е-е-т. Это просто образ, рождённый измотанным сознанием. Яркая обёртка, чтобы привлечь внимание, — поправило меня наваждение. — Мне выпала честь быть не Ноа Кейтлетт, а твоими лучшими качествами, которые ты так целенаправленно отверг.

— Ты ни разу не предложила ничего дельного! — крикнул на неё я.

— А должна была? — удивилась Ноа. — И даже если так, ты бы меня послушал?

— Если бы это было чем-то дельным…

— Твоим единственным шансом было сдаться, тогда, возле Яоя…

— СДАТЬСЯ? МНЕ?! — я кричал так, что меня, наверное, было слышно и внизу, даже не взирая на ветер и ливень. — Я ПОБЕДИЛ! ПОБЕДИЛ!!!

— Оно и видно, — наваждение кивнуло в сторону лестницы, где уже слышались не предвещающие ничего хорошего шаги. — Кажется, к тебе спешат твои поклонники. Они тебя немного побьют, а затем, как и мечтали, посадят в клетку.

Мне не было до этого уже никакого дела. Я вдруг вспомнил слова наваждения, сказанные мне в самом начале:

— Ну, ты можешь выстрелить в меня. Для