Короче, — он на секунду опустил глаза к Свете, — банда рассеяна. Именно поэтому на нас не было никаких нападений, и поэтому сопротивленцы так долго до нас добирались — потери понесли, нужно было найти кого-нибудь для этой точки.

— Так это прекрасные новости, — Света сама не заметила, как её голос повеселел. — Получается, что они выиграют это войну.

— Получается, что да. Хотя это был лишь вопрос времени…

— Почему?

— Ну эти, бывшие вояки, они, на самом деле, не в серьёз воспринимали их сопротивление… — Света тут же вспомнила разговор двух мужиков из банды в супермаркете, услышав сказанное: — Очень халатно вели себя, не организованно, а ополченцы наоборот — устроили стратегические укрепления… Подготовились, одним словом. Вот и удар этот наконец случился. Так что от одной банды теперь остались лишь небольшие кучки. Осталась другая, и, если сопротивление будет действовать также, то и с ней тоже разберутся.

— Почему у тебя на лице радости никакой нет? В супермаркете совсем другим был…

— Мы сейчас не в супермаркете, — не отрываясь от чащи, сказал он.

— Сеня, — она перевернулась на живот и быстро подползла к нему, — перестань, пожалуйста.

— Что перестать?

— Сень, это не ты, — она ласково взяла его за руку. — Где, то жизнерадостное лицо, которое я знаю? Где та улыбка? Я понимаю, что за эти пять лет многое могло произойти, но ты уже мне показал, что ты прежний.

— Значит ты меня совсем не знаешь… — очень холодно ответил он.

— Сеня, — она села и обхватила его голову, направив к себе, — посмотри на меня. Ради меня не веди себя так. Я тебя прекрасно знаю, и ты сам прекрасно знаешь это. Я знаю, что ты поджидаешь сейчас опасность отовсюду, у тебя уже привычка, я понимаю, но сейчас это ненужно. Знаешь почему? Потому что я с тобой сейчас. Я могу тебе чётко сказать, что в округе никого, а если кто и появится, то я сразу это замечу. Ты понимаешь о чём я. Прошу, сделай лицо проще, ну мне совсем неприятно смотреть на тебя, — она говорила специально ласково, так, как мурлычет кошка. Немного поведя бровями, суровое лицо всё-таки преобразилось, сморщилось ненадолго и, в какой-то мере расслабилось, что вызвало у Светы небольшую улыбку, хотя доля напряжения у друга осталась («Ну полностью расслабляться действительно нельзя», — думала Света). Слизав с крышки котелка последнюю приготовленную рыбу, Света специально вытянулась и легла к Сене головой на коленки, требую от него ласки. Тот лишь усмехнулся, но намёк понял.

— М да уж, откуда в тебе столько любви и ласки?

— Соскучилась по тебе, вот и тянусь, — тихо промурлыкав, ответила Света. — А ты всё время колючий! Никак не тянешься к нам! Вот что ты за человек? Кто не любит ласку?

— Мазохист, — подняв вверх бровь, ответил он.

— Дурак ты! — засмеявшись, сказала она.

— Да, в какой-то мере. В какой-то мере маргинал, а в какой-то аристократ.

— Сеня, мне опереться о кого-то хочется, поддержку ощутить. Сейчас трудно, а мне сразу ты попался, прямо тогда, когда поддержка была просто необходима, да и обеспечил ты меня со всеми хорошим укрытием, заботой и новыми друзьями. Доверяю я тебе, вот и хочется с тобой поближе находится. Я теперь могу быть спокойна за то, что моя сестрёнка будет расти в безопасности, и сможет обучаться тому, что обучают в школе. Думаю, у вас и у нас это получится.

— Думаю, ты бы так же поступила с теми, кто нуждается в помощи, — сказал тот, посмотрев на небо.

— Спасибо.

— Не жалеешь, что не поехала со всеми? Был ведь шанс. Катя наверни-ка успела по тебе соскучится, да и ты скорее-всего тоже.

— Сень, конечно, я по ней успела соскучится и переживаю за неё, но она уже взрослая девочка, сама должна понимать, что всё сейчас может зависеть от меня…

— Ну это ты загнула…

— Я пытаюсь сказать, что ей нужно привыкать к тому, что я буду довольно часто уходить.

— М-м. Ну это правильно.

— Сам понимаешь. И потом, как бы я тебя одного оставила?

— Просто, сказала бы «пока» и всё.

— Я так не могу, мне душевно больно было бы. Ты, между прочим, как и я, — специально слукавила она, — всю ночь не спал. Было бы совсем по-скотски оставить тебя одного.

— Ну в этом случае — спасибо, что переживаешь, но на самом деле я уже совсем привык ходить один, что как-то не задумываюсь…

— Теперь, дружок, — она тихо усмехнулась и улыбнулась, — привыкай. Потому что с этого момента никто не будет ходить по одиночке. Ты понял?

— Понял, но не думаю, что это хорошо.

— Можешь думать всё что угодно, но я точно по одному кого-то отпускать не буду, несмотря на то, что я не главная.

— А у нас и нету главного.

— Я помню.

— Ну поживём увидим. Время покажет, хорошо это обернётся или нет.

— Мудро, — она снова улыбнулась и закрыла глаза. — Давай ещё пять минут поваляемся и пойдём. Кстати, а зачем вам этот центр связи? Я подзабыла.

— Напоминаю: в нём могли сохранится разговоры из разных точек страны и не только, по ним можно определить, где до сих пор есть живые люди и действующие города, такие, как Уфа, Курган и областные города Свердловской области. Также, есть вероятность, что сохранились переговоры о каких-то планах или даже карты со спутников. Освежил память?

— Да, спасибо. Теперь мои сомнения по поводу необходимости улетучились. Однако появились другие вопросы.

— Какие? — не отрываясь от небесного потолка, спросил тот.

— Нам ведь в эти города и другие места, где есть люди, по сути нельзя. Я сама хочу, чтобы вы все жили в обществе, да и я не против, но…ты сам всё понимаешь…

— Понимаю, и, чтобы ты не думала, что вы наши планы разрушили, скажу про себя, я не горю желанием возвращаться в общество.

— Серьёзно? — она резко подняла голову. — Почему?

— Ну это довольно долгий разговор…и очень серьёзный, касательно меня.

— Попробуй, — устроившись поудобней, улыбнулась Света.

— Ну… Давай посмотрим правде в глаза. Всё, что происходило до войны…та, мягко говоря прекрасная жизнь, была мягко говоря отвратительной, — Света лишь открыла глаза на такое высказывание. — Подумай: все бегали за одним и тем же, мешали друг другу жить, зависели от огромной системы, которая дергала за нитки. Всё крутилось, как белка в чёртовом колесе. Большинство людей тратили огромное количество сил и здоровья на то, чтобы существовать. И очень часто ради личных выгод портили жизнь другим, или же просто обманывали… Даже если и обманывали без вреда для других, то забивали наивным людям голову