самый стабильный пилот из действующих и двукратный чемпион мира, покинул McLaren, чтобы основать свою собственную команду, которую финансировал бразильский кофейный картель. На смену ему пришел Джеймс Хант, английский гонщик с замашками нахального школьника. К тому времени он уже избавился от своего прозвища «Hunt the Shunt» («shunt» — авария), заработанного в начале карьеры, и готовился стать пилотом мирового уровня за рулем нового «McLaren M23». Единственным негативным аспектом предстоящего сезона стал уход ди Монтедземоло. Этот человек, оказывавший стабилизирующее воздействие на всю организацию, вернулся в состав топ-менеджмента Fiat (однако он и далее будет активно вовлечен в работу предприятия Феррари), и на его место пришел высокий и учтивый джентльмен по имени Даниэле Аудетто, экс-менеджер раллийной команды Lancia и еще один человек, имевший тесные связи с династией Аньелли. Как и ди Монтедземоло, Аудетто выступал в роли официального делегата Fiat, хотя его управленческий стиль был более небрежным и лучше подходил внутриполитической атмосфере интриг завода, чем стиль предшественника.

Между Аудетто и Лаудой произошло столкновение стилей. Если первый вел светскую жизнь, наслаждаясь гламуром Формулы-1, то стиль жизни Лауды по ходу гоночных сезонов отличался почти что монашеским аскетизмом. Лауда считал новичка команды легкомысленным и неорганизованным человеком в сравнении с ди Монтедземоло. Это едва ли было так на самом деле, но разногласия между двумя мужчинами вскоре разрушат тот идеальный баланс, который ди Монтедземоло пытался создать в Маранелло, и отправят всю конюшню в очередное затяжное пике.

Прямоту и откровенность ди Монтедземоло заменят осторожные доклады Аудетто и его манеры человека, искушенного по части дворцовых интриг. Феррари вновь начнет погружаться в пучину самообмана, утверждая, что любой способен одерживать победы на его болидах и что Лауда с Регаццони — лишь две капли в бездонном море талантливых пилотов, способных добиваться поставленных задач. Эти лицемерные доводы эхом начнет повторять итальянская пресса, которую Лауда очень быстро избаловал своей блестящей работой в предыдущем сезоне, из-за чего она станет ожидать от него победы в каждой гонке. Пресса, словно попугай, будет повторять мнения Старика, а он в свою очередь будет лишь укрепляться в своих предубеждениях, читая то, что она пишет — такой вот странный замкнутый круг самообмана. Он служил своего рода уравновешивающим психологическим компонентом, устраивавшим всех лишь до той поры, пока команда не начинала испытывать трудности: в этот момент пресса превращалась в горластую старую каргу, шумную, сквернословящую женщину, поносящую своего мужа за потерю работы. Было очевидно, что в отсутствие ди Монтедземоло, способного сделать всем присутствующим инъекцию реальности, ход мыслей Феррари вновь пойдет не в том направлении.

Все началось довольно неплохо, Лауда выиграл бразильский Гран-при в Интерлагосе, а затем стал первым и в Южной Африке. Регаццони набрал отличную форму к этапу в Лонг-Бич и сумел опередить там Лауду, хотя к тому времени уже было ясно, что только у Ханта и его нового «McLaren» есть хороший шанс помешать Лауде взять второй подряд чемпионский титул.

В конце апреля Лауда на несколько дней возвратился в свой новый дом в Хофе, растянувшийся вдоль берега озера в окрестностях Зальцбурга, чтобы немного расслабиться перед предстоящим Гран-при Испании в Хараме. Разъезжая на тяжеловесном садовом мини-тракторе по своим владениям, Лауда не справился с управлением, и машина опрокинулась, придавив его своим весом и сломав два ребра. Несколько дней спустя Ники отважно пилотировал свой болид в гонке и уступил Ханту лишь тогда, когда боль в груди стала невыносимой. Было ясно, что Ники Лауда — человек невероятной выносливости и крепости духа, наделенный колоссальной целеустремленностью, но в Маранелло это не оценили. Верхушка иерархии конюшни указала ему, что подобные диверсии, вроде езды на тракторе, абсолютно неприемлемы по ходу гоночного сезона.

Лауда ответил на это победами в Золдере и в Монте-Карло, но дерзкий британец все равно не отставал от него по очкам. Благодаря деньгам Marlboro, которые вполне могли попасть в Маранелло, команда McLaren стала ведущей профессиональной командой высшего эшелона, и пренебрежительный эпитет «garagista», который Старик применял в отношении англичан, теперь был начисто лишен оснований. Хант дважды «попал в цель», выиграв французский Гран-при и победив в Брэндс-Хетч, после чего Большой цирк отправился на пресловутый Нюрбургринг, где в августе должен был пройти Гран-при Германии. Лауде никогда не везло на «Ринге», более того, именно там он в 1973 году попал в аварию за рулем «BRM», сломав себе запястье. Лауда был в авангарде критиков Нюрбургринга. Как и Джеки Стюарт, теперь ушедший на пенсию, Лауда во всеуслышание заявлял о том, что бригадам спасателей попросту не под силу покрыть трассу на всей ее протяженности в 22 километра, а значит, гонщики рискуют вдвойне, поскольку не могут рассчитывать на своевременное оказание помощи. Несмотря на то что трасса по всему своему маршруту была очерчена стальными барьерами, а во время гонки на ней дежурило несколько расчетов спасателей и пожарных, было очевидно, что новое поколение пилотов с их ультраскоростными гоночными болидами стремительно подходит к точке невозврата: моменту, когда они попросту откажутся выезжать на эту трассу, самую требовательную из всех. Поспособствуют будущему исчезновению старой трассы из международного календаря и другие проблемы, немаловажной из которых будет дороговизна и сложность оснащения всей трассы телевизионными камерами — телевидение вскоре станет главенствующим аспектом развития автоспорта, так как именно на нем будет держаться вся его финансовая структура.

В день гонки над трассой нависла неприятная угроза дождя. Тим-менеджеры и гонщики ломали голову над тем, что выбрать: обычные шины для сухой погоды или специально заточенные под мокрое покрытие комплекты с особым рисунком протектора и составом резины. Лауда, как и многие из его конкурентов, начал гонку на дождевой резине, но уже на первом круге обнаружил, что «задняя» часть громадного трека совершенна суха, а небеса над ней проясняются. Он заехал на пит-стоп для смены покрышек, а после устремился обратно на трассу — догонять далеко оторвавшихся соперников. Он рисковал, потому что асфальт по-прежнему был усеян лужами и мокрыми участками, но это нисколько не отпугнуло смелого австрийца, вдавившего педаль газа в пол в лихорадочной игре в догонялки с пелотоном. В тот момент, когда он на полной скорости пулей влетал в пологий левый поворот, ведущий далее к крутому правому виражу Bergwerk, его Ferrari отклонилась от курса влево, а после вылетела с трассы и, проломив барьер, снесла каменную стену. В результате столкновения с головы Лауды слетел шлем, а топливные баки его болида лопнули. После нескольких безумных кульбитов по трассе «312T» наконец остановилась, рухнув наземь, объятая языками пламени. В горящую машину врезался «Surtees» американца Бретта Лангера. Трое гонщиков, которых Лауда только что обогнал, Лангер, англичанин Гай Эдвардс и Артур