Министр обороны Мелвин Лэйрд продемонстрировал на пресс-конференции фотографии пленных и обратился к вьетнамским властям:

— В соответствии с Женевскими конвенциями вы обязаны отпустить всех больных и раненых пленных. Эти люди больны и ранены. Почему вы их не отпускаете?

Кое-кого отпустили. Когда на пресс-конференции летчики рассказали, как вьетнамцы обращаются с пленными, это произвело тягостное впечатление на общественное мнение.

«Вьетнамцы это учли, — вспоминал Маккейн. — Еды давали больше, не били. Раз в год нам разрешали получать посылку с витаминами. Можно было делать гимнастику в камере, и это помогало окрепнуть. Я мог сорок пять раз отжаться от пола и пару сотен раз сесть из положения лежа. Чем еще хороши физические упражнения? Устаешь и хорошо засыпаешь. А когда ты спишь, ты свободен.

Наступил день, который я никогда не забуду, — 18 декабря 1972 года. Все словно взорвалось — это по приказу Никсона начались бомбардировки. Мы видели, как горело небо. От взрывов наше здание трясло. Включились сирены. Мы были счастливы».

«13 декабря 1972 года переговоры в Париже был сорваны северовьетнамской стороной, — рассказывал Генри Киссинджер. — Ханой фактически решил прервать переговоры и продолжить войну в надежде на безоговорочную победу. Никсон и я вынуждены были вернуться к военному решению проблемы. Никсон выбрал стратегию непрерывных массированных бомбардировок с использованием самолетов Б-52.

Бомбардировки продолжались двенадцать дней. Принято считать, что бомбардировки ничего не дали. Это не так. 26 декабря, в день одного из наиболее мощных налетов, мы получили из Ханоя согласие возобновить переговоры на наших условиях».

Вот тогда впервые пересеклись судьбы Джона Маккейна и Генри Киссинджера, который во время избирательной кампании 2008 года консультировал его в международных делах. А тогда помощник президента Никсона по национальной безопасности Генри Киссинджер вел в Париже переговоры с северными вьетнамцами об условиях окончания войны.

«Я восхищался мужеством президента Никсона, — говорит Маккейн. — Его есть за что критиковать — за Уотергейт, например. Но у него были силы принять непопулярные решения — минировать порты, ввести морскую блокаду, бомбить Камбоджу. Я понимаю, что это было трудно для него, но именно так можно было закончить войну. Он знал, когда пустить в ход морковку, а когда палку. Вьетнамцы думали, что побеждают. Они полагали, что большинство американцев не желает войны. Но они недооценили президента Никсона. Он знал, что чем мы сильнее, тем с большей готовностью коммунисты идут на переговоры. Они понимают только язык силы».

Джон Маккейн провел в плену пять с половиной лет и вернулся на родину после заключения мира в Париже. Соглашения были подписаны 27 января 1973 года. Маккейна отпустили 15 марта. Он вернулся на родину героем. Его принял президент Ричард Никсон. Фотография Маккейна на костылях обошла всю страну. Он получил высшие награды, которых удостаиваются американские военнослужащие, в том числе медаль, которой отмечают мужество солдат, прошедших через вражеский плен.

— Что касается моих планов на будущее, — говорил тогда Маккейн журналистам, — то я хотел бы остаться на флоте, если я смогу вновь летать. Это зависит от успехов хирургов, которым предстоит заняться моими руками и ногой. Если придется уйти с флота, я надеюсь послужить правительству в каком-нибудь ином качестве. Я имел возможность о многом подумать и пришел к выводу, что одна из самых важных вещей в жизни — помимо заботы о семье — это быть полезным своей стране.

Он лечился девять месяцев. Курс реабилитации был очень болезненным. Он терпел, потому что хотел, чтобы врачи признали его годным к действительной военной службе. Он окончил курс в национальном военном колледже, продолжил службу и вновь летал. В 1977 году героя войны прикомандировали к комитету сената по делам вооруженных сил. Потолкавшись в Капитолии, Маккейн стал говорить, что он не глупее сенаторов, которых наблюдает каждый день. Почему бы ему самому не заняться политикой?

Конечно, он хотел бы стать адмиралом, как отец и дед. Но, во-первых, из-за травм он с трудом сдавал ежегодный экзамен по физической подготовке. Во-вторых, он никогда не командовал морскими соединениями. Когда речь идет о прохождении службы, исключения не делаются даже для героев. Он второй раз женился, переехал к жене в Аризону и выставил свою кандидатуру в конгрессе.

В округе его именовали чужаком. Но он объяснил избирателям:

— Друзья, я двадцать два года прослужил на флоте. Мой отец служил на флоте. Мой дед служил на флоте. Если ты военный, тебя постоянно переводят с места на место. Мы жили во всех концах нашей страны. Конечно, мне бы хотелось всю жизнь провести вместе с вами в таком чудесном месте, как Аризона, но моя судьба сложилась иначе. Честно говоря, дольше всего на одном месте я жил в Ханое, когда попал в плен…

После подписания соглашения о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме Соединенные Штаты могли оправдать свой уход тем, что теперь противостоящие вьетнамские стороны займутся поисками согласия. На самом деле мир не наступил.

Руководитель Северного Вьетнама Ле Зуан объяснил товарищам на юге:

— Для нас самым важным в Парижском соглашении является не признание существования двух администраций на юге и не продвижение к созданию коалиционного правительства, а то, что американские войска должны уйти, а наша армия остается.

Пленум ЦК поставил задачу: «уничтожить врага и освободить Южный Вьетнам».

После ухода американских войск у Южного Вьетнама не было шансов. 30 апреля 1975 года партизанские отряды и части регулярной Вьетнамской народной армии взяли Сайгон. Боявшиеся коммунистов вьетнамцы умоляли американцев вывезти их из страны. Эвакуироваться удалось немногим. Сайгон ненадолго оказался во власти мародеров, но ушлые торговцы, потрафляя новой власти, уже вовсю торговали портретами Хо Ши Мина. После поражения юга из страны бежало полтора миллиона человек. Восемьсот пятьдесят тысяч обосновались в США. Американцы не имели ни сил, ни желания вмешиваться. Они были благодарны Никсону за то, что он ушел из Вьетнама.

В детстве Ричард Никсон хотел стать железнодорожником. Он вырос в поселке Йорба-Линда, где жили три сотни человек. Раз в день через поселок проходил поезд. Свисток паровоза, тормозящего у переезда, будил в нем грезы о тех местах, в которых он мечтал побывать…

Его отец Фрэнк Никсон построил дом и открыл автозаправку. Спальня детей была над гаражом. Потом он превратил заправку еще и в магазин. Ричард Никсон работал в лавке отца и рано утром ездил с ним на рынок, чтобы к открытию лавки доставить свежие фрукты и овощи. Это приносило неплохой доход.

Ричард очень хотел учиться. Еще он занимался на фортепиано и на скрипке. Но в июле 1923 года на семью обрушилось первое несчастье — заболел младший сын Артур. Точного диагноза поставить тогда не удалось, врачи говорили, что у мальчика энцефалит или менингит и он вряд ли выживет. Мальчик скончался 10 августа 1925 года в семь лет.

Фрэнк Никсон решил, что смерть младшего сына, возможно, кара Господня за то, что семья слишком увлеклась зарабатыванием денег. Он закрывал заправку и магазин по воскресеньям, стал чаще ходить в церковь, ездил слушать известных проповедников. Ричард играл на пианино во время церковных служб. Впоследствии он считал, что он добился всего не в результате стечения обстоятельств, удачи. Он считал это триумфом его воли, благословленной Всевышним.