и играть с Лурией, но если его призовут сюда, как экспонат, он может и обидеться.

Да, но любой демон в такой ситуации может обидеться. Теперь Вероника это уже понимала. Мама разве что не обидится, но маму призывать нельзя — все решат, что мама просто ей помогает.

И она приняла самое разумное, самое логичное решение. Достала из кармашка бумажку, где написала имена всех великих демонов, которых знала, и попросила:

— Мэтр Даректы, назовите число от одного до двадцати!

— Что?.. Ну десять, а что?

— Призываю Бракиозора! — радостно воскликнула Вероника.

Ее не успели остановить. Никто просто не успел сообразить, что происходит. Вероника и сама запоздало сообразила, что забыла нарисовать сетку призыва… и это в самый ответственный призыв!

Но было уже поздно.

Магические светильники вспыхнули особенно ярко, а по полу пробежала трещина. Сама структура реальности содрогнулась, и посреди зала возник огромный приземистый гохеррим. С синей кожей и парой толстых рогов, закованный в глухую броню. Он нахмурился и произнес:

— Не понял…

Над трибунами повисла тишина. Никто не смел стронуться с места, такой чудовищной, давящей аурой все сразу накрыло. Даже члены ученого совета замерли в своих креслах, хотя тут были сплошь лауреаты Бриара, в том числе второй и первой степени.

Лахджа свернулась в комочек. Потом растеклась и дернулась уползти, но тут же вспомнила о дочерях и фамиллиарах, вновь распухла и закрыла собой Лурию… но не Астрид. Астрид сама уже прикрывала сестру и Снежка, грозно выставив ладонь.

Бракиозор, Палач Паргорона! Воистину достойный противник!

А вот Лахджа в драку не рвалась. В последний раз, когда она виделась с Бракиозором, тот чуть не убил и ее, и Майно. И судя по напряженному виду Хаштубала, тот тоже не забыл эту их встречу.

— Девочка, а ты почему барьер не выставила? — строго, почти спокойно спросила Кайкелона.

— Сетка!.. — прошипела с трибуны и Лахджа. — Ежевичка, сетка!..

— Я забыла!.. — втянула голову в плечи Вероника, торопливо наклоняясь и начиная рисовать круг. — Извините! Подвиньте ногу, пожалуйста!

— Здорово, — вздохнул Магуур, доставая из кармана какой-то шарик. — Один спалил Гексагон, из-за другой обмелеет ученый совет.

Бракиозор опустил взгляд. Посмотрел на сосредоточенно обводящего его меловой чертой ребенка. Перевел взгляд на сидящих кольцом волшебников… сплошь великих волшебников, сразу видно.

— Кто из вас меня призвал? — спросил он.

— Я! — поднялась девочка, отряхивая руки. — Я закончила!

— Не понял, — повторил Бракиозор.

Он сделал шаг и переступил черту. Вероника ойкнула. Она не успела сделать нормальную сетку, а обычный круг, да еще и нарисованный впопыхах, постфактум… что-то он не сработал…

Давящая аура усилилась. Напряжение стало таким, что можно было резать ножом. Локателли тяжко вздохнул и сомкнул пальцы, пристально глядя на демолорда. Хаштубал вцепился в подлокотники и произнес сквозь зубы:

— Ну что, второй раунд? Выйдем на воздух?

Бракиозор просветлел. Вот это по-гохерримски, конечно. Если Хаштубал Огнерукий призвал его повторить поединок, без сдерживающих печатей и других подлых уловок… это честно, красиво и благородно.

Но… здесь слишком много других волшебников. Они просто зрители? Явились поддержать своего чемпиона?

Нет, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Смертным не свойственно такое поведение, так что… здесь что-то иное.

Громадный топор дрожал за спиной. Бракиозор медленно протянул к нему руку… очень-очень медленно, не упуская из виду никого из присутствующих, глядя на всех одновременно и от каждого ожидая нападения.

Будь здесь поменьше волшебников, он бы воспользовался случаем и совершил царскую жатву. Ученый совет Мистерии — это много условок.

Но эти условки не сдадутся без боя. Они могущественные чудотворцы, и почти каждый будет трудным противником даже поодиночке.

А одолеть всех вместе — проблема даже для Палача Паргорона.

Не смотрел Бракиозор разве что на Веронику. Та торопливо копалась в рюкзачке… самое нужное, как назло, оказалось на самом дне…

— Господин Бракиозор, произошло недоразумение, — заговорила тем временем Кайкелона, касаясь своего жемчужного ожерелья. — Мы очень извиняемся, что случайно вас потревожили.

Бракиозор кивнул. Он узнал и эту колдунью. Видел ее однажды.

— Нельзя случайно призвать Палача Паргорона, — все же возразил он.

— Можно, я же призвала! — пискнула Вероника, глядя на Бракиозора.

Она вытаскивала из рюкзачка огромный батат.

На нее не обращали внимания. Бракиозор, скрестив руки на груди, вел переговоры. Он не был настолько самонадеян, чтобы в одиночку бросаться на весь ученый совет Мистерии, но и волшебники прекрасно понимали, что без жертв и разрушений одолеть Палача Паргорона будет непросто.

— Позвольте сказать вам пару слов, — произнесла Кайкелона, вставая со своего места. — У нас есть словесная уговоренность…

Дальше Вероника не слышала, потому что Кайкелона Чу перестала говорить вслух. У нее просто беззвучно шевелились губы, и слышал это явно только Бракиозор. Потом он так же беззвучно зашевелил губами, и слышала это только Кайкелона. Они так проговорили с полминуты, а потом Бракиозор коротко кивнул, отступил на шаг и растворился в воздухе.

— Фух, ушел с миром… — не без облегчения выдохнула Кайкелона. — Слава Кому-То-Там… кстати, девочка, а зачем тебе батат?

— Уже низачем, — пожала плечами Вероника, убирая его в рюкзачок.

После ухода Бракиозора в Гексагоне какое-то время висело гнетущее молчание. От Вероники больше не требовали никаких доказательств. И смотрели на нее теперь не как на милого талантливого ребенка, а как на опасного хищника, который пока что сидит смирно… но только пока.

— Вот опять мы эту ошибку совершили, — вздохнул Локателли. — Мы и маленькому Хаштубалу на слово не поверили. Хотели проверить, где у него пределы.

— Признаю, сейчас я сам совершил ту же ошибку, — мрачно произнес Хаштубал. — Хотя сам двести лет назад точно так же стоял на середине и все сильней злился, потому что старые недоверчивые пердуны смотрели на меня свысока.

— А теперь вы сами такой же старый недоверчивый пердун, мэтр Хаштубал, — ласково произнес Локателли. — Итак, коллеги, маленькая девочка только что призвала Палача Паргорона. Кто за то, чтобы допустить ее к вступительным экзаменам раньше минимального возраста?

В этот раз голосование оказалось бурным. Оправившись от пережитого шока, волшебники загомонили, заговорили невпопад, кто-то вскочил с места, кто-то сотворил или призвал вино, коньяк, текилу, виски. Мэтр Дуззбаум затянулся светящейся трубкой, и у него из глазниц заструился фиолетовый дым.

— Я против! — сразу высказался Хаштубал.

— Несмотря на только что бывшее?.. — осведомился Локателли.

— Несмотря. Я поступил семи лет. Семь лет — это нижняя планка. Шесть — это уже ни в какие ворота.

— Послушайте его! — рассмеялась Кайкелона. — Парень не хочет вылететь из книги рекордов Озирии! Я считаю, что такой талант нужно как можно скорее огранить и приспособить к делу.

— А я поддержу мэтра Хаштубала! — застучал