красота. Если бы кто-то взял на себя труд составить правила обольщения мужчины, то одним из них несомненно было бы «Быть загадочной». Я просто не представляю кто вы такая.

Суора задумчиво хмыкнула и вернулась к трапезе.

— Ты сейчас наговорил мне кучу приятных вещей, — сказала она чуть погодя, — но это ничего не меняет. Может быть женщины и любят ушами, но для меня слова это прежде всего просто слова. Я не верю словам.

— Я и не пытался чего-то добиться своей речью или как то воздействовать на вас, я рассуждал вслух, пытаясь выяснить что же может быть интересно такой женщине как вы, дабы найти тему для беседы. И я хотел показать что в вашем случае это не так-то просто, ибо вы явно необычная женщина.

— Может быть ты все-таки ошибаешься. Видимость часто обманчива. О чем бы ты стал говорить с обычной женщиной?

Далив пожал плечами.

— С обычной женщиной я и говорить бы не стал. Пара-тройка банальностей, может быть один-два дешевых комплимента и все. Женщины редко мне кажутся интересными собеседниками. По крайней мере большинство их них.

— Ты считаешь что женщины не достаточно умны для тебя?

— Нет. Просто их умственные способности обычно направлены в такие области, которые мне кажутся до тошноты утомительными, банальными и пошлыми. Наряды, дома, слуги, семейные дрязги, придворные интриги, любовные похождения всех знакомых и незнакомых и так далее.

— Ты видимо говоришь об обеспеченных женщинах?

— В большей степени да. С кухарками и крестьянками я как-то вообще не общаюсь.

— Ты аристократ.

Далив улыбнулся и улыбка вышла почти смущенной, что практически было для него немыслимо.

— Да, я из очень древнего и знатного рода, — сказал он.

— М-м, так это честь для меня, сидеть с тобой за одним столом, — насмешливо проговорила девушка. — Так все же ты расскажешь мне сегодня что-нибудь интересное или нет?

Молодой человек вздохнул и после недолгого молчания сказал:

— Хотите я расскажу о том как однажды один на один встретился с сенвиксом?

— Хм, раз ты сидишь здесь живой и здоровый, то это и вправду интересно. Расскажи.

— Это случилось несколько лет назад. Мне нужно было встретиться с одним отшельником в Карамагонских горах и я один отправился к его жилищу. Он жил возле пика Дунуован, но по счастью не на самой этой вершине, а в том районе. Чтобы добраться до его дома не нужно быть скалолазом, преодолевать отвесные стены, карабкаться по крутым склонам и прочее. К нему вела вполне доступная тропинка, местами конечно весьма извилистая, узкая и ненадежная, но все же на этом пути скорей нужны были терпение и выносливость ног, чем сильные руки, цепкие пальцы и бесстрашие перед высотой. Чего кстати обо мне сказать нельзя. Я не люблю высоту и по возможности стараюсь избегать ее. Я прошел наверно уже примерно половину пути и находился как раз на весьма скверном участке. Дорожка совсем сузилась, так что и два человека не разойдутся. Справа отвесная стена, слева такая же отвесная бездонная пропасть, куда я ни в коем случае старался не глядеть. Тропинка не очень круто забирает вверх. Ветер. Холодно. Хотя еще был солнечный ясный день, солнце находилось за скалой и я не мог получить хоть толику тепла от его света. Иду, глядя под ноги, правым плечом прижимаясь к скале. И вдруг чувствую что не один. Я уверен что ничего не услышал, просто ощутил чье-то присутствие, кто-то пристально смотрел на меня. Поднимаю глаза и застываю. Передо мной, вверх по тропинке, метрах в четырех замер здоровенный взрослый сенвикс. Стоит, не шелохнется, глаз с меня не сводит. Я вначале даже не испугался, скорей обомлел от удивления и неожиданности. Никогда не видел этого зверя в такой близи. Вы знаете, они одни из самых грозных хищников в нашем мире и при этом невероятно свободолюбивы. Если такое и случалось что сенвикса удавалось пленить и засадить в клетку, то через несколько дней он погибал, яростно разбивая себя о прутья. Так что ни в каких зверинцах их тоже не увидеть. И вот он передо мной. Огромные зеленые как бы зеркальные глаза светятся, жесткие белые усы на морде шевелятся, а главное его шкура темнеть начала. Он как известно меняет цвет шкуры под окружение в котором находится, но когда он готовится к схватке или нападению, шкура становится почти черной. Вообще, насколько я знаю, они не живут высоко в горах, а предпочитают лесные чащи у горных подножий, так что не представляю что этому здесь понадобилось. Его громадная голова с подвижными ушами тоже темнеет и даже глаза вроде как пеленой покрываются. До меня медленно доходит что он сейчас нападет. Мысли начинают бешено скакать. У меня с собой меч и нож, но на таком узком пространстве по-настоящему ими не воспользоваться. Я правша, справа мне в плечо упирается стена, не размахнуться, ничего. Слева пропасть, от которой у меня замирает сердце и кружится голова. Я понимаю, что даже нанеси я хороший удар ножом или мечом, сенвикс конечно мгновенно не издохнет. Они живучи как бейхоры. Он конечно успеет вонзить в меня клыки и распороть когтями, ибо не уклониться, не отступить мне не куда. Пятится назад по узкой извивающейся тропинки бессмысленно. А главное ясно, что как только мы столкнемся с ним, мы потеряем равновесие и очевидно свалимся в пропасть. Эта мысль пробирала меня жутким холодом до самых костей. Честное слово, мне это казалось в сто раз страшнее, чем если зверюга просто раздерет меня на части. И вот мы стоим друг против друга. У него по шкуре разливаются темные пятна, а я не шелохнусь, даже за рукояти оружия не взялся. Приходит лихорадочная мысль о том что можно попробовать взобраться по стене, но я в толстых перчатках, в толстой меховой куртке, в сапогах, а кроме того стена здесь ровная, да и что сделает зверь, как только я повернусь к нему боком и попробую подняться хоть на метр. И этот вопрос вдруг занимает все мое внимание. А что ему собственно нужно? Вряд ли он сейчас на охоте, скорей он просто возвращается вниз, после каких-то совершенно непонятных своих дел в горах. И я для него не источник пищи, а препятствие на пути. Говорят что сенвиксы очень умны и хитры, и те кто по глупости своей пытался на них охотиться ради их драгоценной шкуры, заканчивали свой путь у них в желудках. И вдруг он тоже понимает, что если нападет на меня, то весьма