Кроме того, в июне 1946 года было открыто расследование по трофейному делу. Жуков был обвинен в незаконном присвоении трофеев. Предварительным следствием были добыты свидетельства о том, что Жуков вывозил из Германии «в значительных количествах» мебель, произведения искусства, различное другое трофейное имущество «для своего личного пользования». В деле, которое тщательно изучил Берия, имелась объяснительная записка Жукова на имя секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Жданова, где маршал писал: «Я признаю себя очень виноватым в том, что не сдал все это ненужное мне барахло куда-либо на склад, надеясь на то, что оно никому не нужно… Я даю крепкую клятву большевика — не допускать подобных ошибок и глупостей… Я уверен, что я еще нужен буду Родине, великому вождю товарищу Сталину и партии…»

Хотя в феврале 1951 года Булганина сняли по итогам первого периода Корейской войны с поста председателя Координационного комитета (фактически — Верховного главнокомандования Вооруженными Силами), первое заместительство Булганина не отменили, фактически Булганин стал одним из замов, и обязанности его были разделены между ним, Берией и Маленковым. 16 февраля было решено, что на заседания Президиума и Бюро Президиума Совмина председательствовать по очереди будут Берия, Булганин и Маленков.

Жуков прожил на Урале более четырех лет. Народ там очень любил его. После смерти Сталина Булганин вызвал его в Москву, перешагнув через голову военного министра Василевского. Он просто сказал Георгию по телефону: «Приезжай, ты мне нужен». Жуков немедленно вылетел на самолете в Москву. Дозаправка самолета в Казани была проделана исключительно быстро, и рано утром 3 марта он уже был в Москве. Во время переворота в верхах 3 марта Жуков занял выжидательную позицию, не рискнув поддержать Булганина. Классовое чуть подсказывало ему, что Николай — очень мутный человек. После похорон Сталина Жукова по настоянию Берии назначили заместителем Булганина.

Но когда Лаврентий Павлович заикнулся об Абакумове, Жуков прервал разговор, сославшись на необходимость срочной встречи с кем-то.

По поручению Берии его помощник Ордынцев позвонил Юсупову и сообщил, что Берия вносит предложение о том, чтобы установить две группы орденов: первая группа — ордена союзные, вторая группа — республиканские; затем установить ордена великих людей национальных республик. Так, например, у него — Низами, у узбеков — Алишер Навои и т. д.

24 мая, 10 часов 11 минут. Москва, улица Качалова

Лаврентий Павлович сидел в глубоком кожаном кресле и думал. На стене висел репродуктор, и из него лилась классическая музыка. Он любил слушать эту музыку в моменты раздумий. Берия не очень хорошо разбирался в классике, но подсознательно чувствовал, что исполняют что-то из «Лебединого озера». Вышел фильм М. Ромма «Адмирал Ушаков». Адмирала играл Переверзев, Потемкина — Б. Ливанов. Фильмов снималось мало, и каждый фильм был событием в стране. «ГДР все увереннее идет к бунту, — понял из сообщений Берия. — Нужно что-то делать».

26 мая, 6 часов 59 минут. Москва, улица Качалова

Утро было солнечным. Весна еще не успела взойти цветами, но повсюду уже буйно цвела сирень. Как будто сама природа радовалась тому, что скоро придет долгожданный мир в Корее, решил Берия. В центральных газетах сообщалось, что президент США Эйзенхауэр огласил принципы, лежащие в основе предложений ООН по установлению мира на Корейском полуострове.

Прибыв на Лубянку, Берия направил Маленкову сообщение, что МВД не нашло состава преступлений в делах по обвинению бывших наркома авиационной промышленности А.И. Шахурина, командующего ВВС Советской армии А.А. Новикова, главного инженера ВВВС А.К. Репина, члена Военного совета ВВС Н.С. Шиманова, начальника Главного управления заказов ВВВС Н.П. Селезнева, заведующего отделом Управления кадров ЦК ВКП(б) А.В. Будникова, заведующего отделом Управления кадров ЦК ВКП(б) Г.М. Григорьяна. К вечеру Берии сообщили, что Военной коллегией Верховного суда СССР был отменен вынесенный в 1946 году приговор в отношении бывшего наркома авиационной промышленности Шахурина А.И., бывшего командующего ВВС Советской армии маршала авиации Новикова А.А. и ряда других руководящих работников авиационной промышленности и генералов.

После бурного обсуждения на Президиуме по предложению Маленкова было решено в очередной раз отменить льготы для партийной номенклатуры. Были отменены конверты, официально введенные Совмином еще до войны всему партийному аппарату, то есть денежные доплаты первым, вторым, третьим и прочим нумерованным секретарям, заведующим отделами и так далее, от ЦК КПСС до райкома партии. При Сталине в дополнение к основной эти люди получали еще как минимум три зарплаты, не облагаемые налогом. Плюс «вертушка», кремлевский телефон, кремлевская поликлиника, Лечсанупр, кремлевская столовая, кремлевские санатории, персональные машины и т. д. И вот все это было отнято. Эта была ежемесячная выдача денег («конверты»), сумма которых в 2–3, а то и в 5 раз превышала зарплату. Деньги в конвертах не учитывались при уплате партвзносов. Сотрудникам же госорганов подняли зарплату в 2–3 раза. Партработники по общепринятой шкале ценностей (и в собственных глазах) стали намного ниже работников государственных. В 1947 году отменили бесплатное содержание членов Политбюро. В момент смерти Сталина зарплата уполномоченного госбезопасности на районном уровне была в 4 раза больше, чем у секретарей райкомов партии. У госчиновников квартиры были лучше, чем у партчиновников. Именно первый секретарь райкома ходил в кабинет уполномоченного госбезопасности или председателя райисполкома, а не наоборот, как это потом сложилось при Хрущеве. Более того, тут же была прибавлена зарплата всем работникам советского аппарата. Если прежде первый секретарь обкома получал в 4–5 раз больше председателя облисполкома, то теперь председатель облисполкома оказался более обеспеченным.

По сути, в послевоенные годы партноменклатуру низвели до уровня клерков. Перед заседанием Берия вызвал своих экспертов и запросил данные по зарплатам. Можно сравнить среднюю зарплату чиновника и рабочего в СССР в начале 1953 года. Средняя зарплата в промышленности составила 762 рубля. Средняя зарплата аппарата органов государственного и хозяйственного управления и общественных организаций — 735 рублей. В свое время Булганин и Игнатьев уговорили вождя, чтобы офицерам госбезопасности перестали платить доплаты за воинские звания. Поэтому 21 августа 1952 года, когда закон вступил в силу, их реальное жалованье уменьшилось на треть. То, что партийному аппарату не была повышена зарплата, тогда как госслужащим это было сделано, вызвало недовольство партаппаратчиков.

На Маленкова обиделись тогда не только партаппаратчики. Даже самые близкие соратники, казалось бы, люди вовсе не бедствующие, накинулись на него с упреками. Берия вспомнил слова дочери Маленкова, которая сообщила ему, что Булганин однажды сказал ей на прогулке: «Что это выдумал твой батюшка, у меня же не будет денег, что же я буду есть, у меня если только в оранжерее какой-то огурец вырастет, а то мне завтракать будет нечем».

Как-то в здании ЦК на площади Ногина, спускаясь вниз, Берия увидел знакомых из МВД, направлявшихся в столовую ЦК. Сотрудники ЦК получали меньше, чем в МВД, зато в столовой и буфетах ЦК дефицитные продукты продавались по коммунистическим ценам, и никто не упускал случая при визите туда пообедать в местной столовке. Берия вспомнил, как Сталин не раз говорил, что партия — помощница, а правительство решает, что делать. Став министром, Берия дал указание на места вызывать в МВД секретарей ЦК, обкомов и других партийных комитетов, подчеркивая ведущую роль органов безопасности. Как-то Берия пренебрежительно сказал Хрущеву: «Трудно стало работать. Развелось много идиотов, говорящих правильные слова. Что партия? Партия — единственное ведомство, которое должно наблюдать за работой всех, не допускать нарушений. Но персональную ответственность никто не отменял. А то обком нарешает, а выполнять исполкому. Пусть партия играет роль арбитражных судов. Зачем органам партии принимать мелкие решения, пусть она принимает на съезде решения по крупным вопросам и добивается выполнения. Пусть занимается кадрами и пропагандой».