13 мая, 8 часов 49 минут. Лубянка

Прибыв на Лубянку, Берия начал работу с документами. Его секретарь раскладывал бумаги в три стопки. В первой лежали те, которые требовалось срочно подписать. Во второй — важные информационные материалы и в третьей — разное. Берия всегда читал документы, которые приносили ему на подпись, серьезно и внимательно. Как обычно, находил, к чему придраться, и начинал распекать тех, кто готовил документы. Когда они с Маленковым решили обсудить изменения в режиме работы госучреждений, то Лаврентий Павлович, как обычно, обнаружил в документах недочеты. Он позвонил секретарю Ордынцеву и спросил, кто готовил бумаги — этот или тот? Ставшего управляющим делами Совмина Помазнева Берия называл «этот», а его зама Смиртюкова — «тот». Ордынцев ответил, что Смиртюков. Берия приказал Ордынцеву позвать в кабинет Смиртюкова. Ордынцев работал четко, звонок — и в кабинет боком заглянул Смиртюков. В кабинете Берии сидел насупленный Маленков. Они решали вопрос о переходе на нормальный график работы государственных органов. При Сталине, как известно, вся жизнь страны подстраивалась под его режим дня: работа руководителей учреждений начиналась почти в полдень и продолжалась до поздней ночи. Когда Смиртюков вошел, Лаврентий Павлович сразу мысленно сфотографировал его для своей коллекции: небольшого роста, совершенно лысый человечек, очки с большими стеклами в дорогой оправе. Носогубные складки резко выражены, крепко сжатые не очень тонкие губы. Брови широкие. Костюм классический. Берия расспросил Смиртюкова о том, какой должна быть продолжительность рабочего дня и рабочей недели. «Да, как ни вертись, а попа всегда будет сзади», — подытожил Берия, имея в виду, что привычку работать по вечерам сломать сразу не удастся.

Берия подписал и направил в Президиум ЦК КПСС объемную сопроводительную записку к проекту постановления СМ ССР «Об упразднении паспортных ограничений и режимных областей» для отбывших наказания. В проекте постановления Совета Министров СССР, поданном Берией Маленкову 13 мая 1953 года, было предложено отменить паспортные ограничения на проживание. Из-за них люди, отбывшие наказание, не могли вернуться домой, устроиться на приличную работу, воссоединиться с семьями. Также говорилось о необходимости отменить режимную зону вдоль границы СССР. В документе говорилось: «При существующем положении граждане, отбывшие наказание в местах заключения или ссылки и искупившие тем самым свою вину перед обществом, продолжают испытывать лишения и обречены на мытарство». Проект был удовлетворен. Были упразднены ограничения на проживание более чем в 300 городах и местностях СССР.

По другой записке, которую Берия направлял Маленкову (13.05.1953), в первой половине 1953 года в тюрьмах и лагерях различного типа находилось 2 526 402 человека, что являлось неиспользованной рабочей силой, в которой нуждалась страна. ГУЛАГ хотя и являлся одной из ключевых частей советского хозяйства, тем не менее использование рабской рабочей силы не было слишком эффективно и требовалось провести изменения, ведущие от экстенсивного использования рабского труда к рациональному использованию свободного труда в более либеральных условиях.

Затем Берия приступил к чтению информационных материалов. Берии сообщили, что Булганин, поехавший инспектировать флот в Калининграде, напился до чертиков. Никто не заметил, когда именно Булганин ухитрился так надраться. Пока мчались по серой от дождя Москве в черных блестящих «членовозах», колесами разбрызгивая по пути мелкие лужицы пополам с грязью, министр обороны был как стеклышко. Пока спешно загружались в правительственный лайнер, негромко переругиваясь между собой и второпях оттаптывая друг дружке ноги, министр обороны был как огурчик. Пока самолет набирал высоту и горящая надпись на стенке салона, неотвратимая, как судьба, напоминала пассажирам о бренности мира, а заодно о необходимости привязать ремни, министр обороны по-прежнему был ни в одном глазу. Однако к тому моменту, когда лайнер протаранил вязкую пелену облаков, лег на заданный курс и зловещая надпись на стенке погасла, маршал уже был готов. «Ну что за идиотская привычка, что за расхлябанность?» — подумал Берия, когда ему обо всем этом доложили.

14 мая, 7 часов 2 минуты. Москва, улица Качалова

Дни летели, как перелистываемые страницы книги. «Правда» сообщала о визите канцлера Западной Германии Конрад Аденауэр в Лондон и анализировала итоги визита.

В Спецкомитете Берию ждал Курчатов. Берия дал добро на подготовку взрыва сахаровкой бомбы-«слойки». Даже после похорон Сталина Берия не сказал членам Президиума о готовящемся взрыве водородной бомбы — опасался утечки. Курчатову он сказал: «Я буду подключаться по мере необходимости, вы сами прекрасно справитесь. Ванников вам поможет». Он вспомнил, как подбирал кадры: одного из руководителей проекта Курчатова, физика-теоретика Ландау, экономиста Канторовича. Берия никогда не мешал им работать и всегда удовлетворял все их требования. Благодаря методам планирования Канторовича, идеи которого на гражданке никто не принял, в Атомном проекте удалось добиться значительной экономии средств.

14 мая, 10 часов 8 минут. Лубянка

Дело по сионистскому заговору в органах безопасности было закрыто; освободили Андрея Свердлова и Матусова, ответственных работников МГБ. Берия назначил Свердлова на должность начальника отдела, отвечавшего за расследования и проверку анонимок. МВД вошло в Верховный суд с предложением приговор отменить, а дело против Эйтингон С.И. прекратить за отсутствием состава преступления.

Были также освобождены и реабилитированы руководящие работники центрального аппарата МГБ, которые были арестованы в июле — августе 1951 года по обвинению в создании в МГБ «контрреволюционной сионистской организации». Однако реабилитации в этом случае были не групповыми, а индивидуальными. Было освобождено около 15 человек, в основном полковники и генералы МГБ. Некоторые из них пробыли на свободе недолго.

Когда Лаврентий подписал очередное письмо, ему сообщили, что в американском посольстве объявился слишком шустрый дипломат, за которым наружка никак не могла усмотреть. Дипломат был быстр, ловок, знал Москву как свои пять пальцев, все дворы, переходы и прочее, без проблем уходя по подворотням от наружного наблюдения.

15 мая, 11 часов 10 минут. Лубянка

Машинописный протокол допроса Василия Сталина с сопроводительной запиской, подписанной Берией, поступил в Президиум ЦК КПСС. Он был направлен на имя Маленкова. В нем ничего особенного не сообщалось, но была информация, что следствие по делу вели начальник следственной части — генерал-лейтенант Влодзимирский и его заместитель — полковник Козлов. Однако Берия сделал так, чтобы никто не знал, где находится Василий.

В. Кучин, ведущий специалист по Германии, который служил в Карлсхорсте с 1945 года в качестве помощника действующего представителя МВД полковника И.А. Фадейкина, прислал доклад об обстановке для заместителя министра внутренних дел Богдана Кобулова, отвечающего за внешнюю разведку. Вопреки правилам МВД Кучин подписал доклад, где содержалась резкая критика восточногерманской партии. Например, он сообщал, что вечером стало известно, что решением Политбюро ЦК СЕПГ нормы выработки были повышены на 10 %, после чего зарплата рабочих сразу упала с 3 до 1 марки в час. Когда было принято решение о повышении норм выработки на 10 %, оказалось, что рабочие не против норм как таковых, но требовали, чтобы при начислении заработной платы учитывались простои, происходившие по вине администрации (главным образом из-за поставок сырья). Особенно не хватало импортных материалов. Это и послужило причиной забастовки берлинских строителей.