Потом в каюте возник и сам герцог, который поспешил опуститься на колени возле дочери.

— Алиса! Дитя мое! Ты ранена!

— Нет. Нет, со мной все в порядке. Правда, отец. Что случилось? Кто этот человек?

— Думаю, он один из команды. Слуга. — Ансерус помог дочери встать и усадил ее в кресло. — Вот что позволило ему пробраться мимо стражи. Часовые его знали. Он сказал, это я его послал.

Алиса, все еще несколько оглушенная борьбой и метанием света и тени по стенам и шумом в переполненной каюте, подняла взгляд. Мальчик продолжал что-то кричать на языке франков, голос его звучал испуганно и гневно, и двое мужчин — как оказалось, Иешуа и капитан корабля — пытались успокоить его и, предположительно, объяснить принцу, где он находится и что опасность миновала. Незадачливого убийцу, кряжистого молодого человека, которого, как смутно вспомнила Алиса, она видела где-то на корабле, крепко держали двое стражников.

— Он собирался убить принца?

— Похоже, что так. Это выяснится, когда он будет допрошен. Нет, посиди спокойно, моя дорогая. — Отец мягко надавил ей на плечо, не давая встать с подушек, потом выпрямился, возвысив голос над хаосом в тесной каюте.

— Стража, увести его наверх! — Это стражникам, державшим добычу.

— Подождите!

Возглас вырвался у Хлодовальда, который все еще стоял на постели. Это возвышение сглаживало разницу в росте, так что ребенок казался даже чуть выше всех остальных. Сколь бы ни были велики его потрясение и растерянность — проснуться среди чужих людей в незнакомом месте и обнаружить, что убийцы все еще преследуют его, — все было позади, он снова был самим собой, меровингским принцем, чьим первым порывом была жажда мести. Теперь он не обращал внимания больше ни на кого, кроме пленника.

— Тебе за это заплатили? Кто?

Напуганный и угрюмый убийца затряс головой и пробормотал что-то нечленораздельное, но стоило одному из стражников занести для удара кулак, как его остановил резкий приказ герцога:

— Не здесь! С твоего позволения, принц, Хлодовальд. Позволь мне представиться. Я герцог Ансерус Регедский из Британии. Мы с моей дочерью — гости твоей бабушки королевы Клотильды, и здесь мы — для того, чтобы сопроводить тебя в безопасное место. Так что, будь так добр убрать кинжал, и мы заберем этого человека с собой на палубу. Сдается, он один из членов команды, так что будет уместно лишь позволить капитану допросить его.

Даже стоя на кровати, мальчик вынужден был поглядеть на герцога снизу вверх. Принц помедлил, потом с церемонным полупоклоном, едва не лишившим его равновесия на мягком матрасе, вернул в ножны длинный нож и спрыгнул на пол.

— Господин герцог, — начал было он, но потом обратился к Алисе: — Ты ранена, госпожа? Прости меня. Я не видел. Я вообще не видел, что в моей каюте — дама. Все произошло слишком быстро. Я спал.

— Я знаю. Теперь все хорошо. Не стоит беспокоиться.

В каюте почти не было места для того, чтобы Алиса могла присесть в поклоне, но еще прежде, чем она сделала такую попытку, отцовская рука мягко подтолкнула ее назад на подушки.

— Нет, милая. Не вставай. Боже, как ты дрожишь! Все хорошо. Все позади. — Герцог похлопал ее по плечу, потом, обменявшись парой слов с капитаном, вновь обратился к стражникам: — Уведите этого негодяя наверх. А теперь, принц Хлодовальд, не отправишься ли ты с капитаном, пока я позабочусь о госпоже Алисе? Ага, Мариамна, вот и ты. Входи, девушка, перестань пялиться, никакой опасности нет. И уложи свою госпожу поскорей в постель. Позаботься о ее руке, она в синяках, нужно будет наложить мазь. Доброй ночи, милая.

— Опасность? — Герцог, последним покинувший каюту, едва успел ступить на нижнюю ступень трапа, как Мариамна, все еще широко раскрыв глаза и рот, метнулась через тесную комнатенку к своей госпоже. — Какая опасность? Что такое говорил мой господин? Госпожа Алиса, госпожа Алиса, это ведь Иешуа! Ведь это он? Здесь так мало света, и он и рта не раскрыл, и все лицо у него в грязи, но я могу поклясться…

Алиса рассмеялась, хотя и несколько нервно.

— Да, это был Иешуа. И опасность была, но теперь она позади, и думаю, мы скоро узнаем, что Иешуа совершил благородный и смелый поступок. А также я думаю, он поедет домой вместе с нами.

* * *

В своей каюте Алиса, пока служанка покрывала ей руку целебной мазью и перевязывала, рассказала Мариамне обо всем, что случилось. Ужас, с каким Мариамна встретила известие, что ее госпожа лишь чудом избежала увечья или чего похуже, вскоре сменился радостью и благодарственными молитвами за счастливое избавление юного принца, но было также очевидно, что все это меркнет перед сознанием того, что Иешуа — на борту «Меровея» и, по всей видимости, готов сопровождать своего господина и кортеж герцога домой в Британию.

Будучи отослана на свой тюфяк, служанка вскоре заснула, но Алиса, сколь бы ни была она измучена событиями минувшей ночи, обнаружила, что не в силах спать. Рука немного болела, но сон отгоняли догадки о том, что же все-таки происходит на палубе. Она не слышала ничего, кроме плеска и шороха воды о борт корабля. Алиса беспокойно ворочалась на узкой кровати, пытаясь прислушаться, пытаясь не слушать, надеясь не услышать… Она заставляла себя быть разумной, силилась успокоиться. Если неудавшийся убийца был одним из матросов «Меровея» и если злокозненные дяди Хлодовальда заплатили ему за то, чтобы он закончил их дело и убил ребенка, который теперь был его законным королем, тогда, нет сомнений, его самого убьют как предателя и убийцу. В глазах закона это было только справедливо. Как только станут известны факты, герцог позаботится о том, чтобы конец был справедливым и чистым. Так что будь покойна; ищи любого утешения, какое смогла получить, благодаря Господу, из недавней трагедии и ужаса последних дней. Благодари Господа, что он дважды отвел руку убийцы и что мальчику ничего не грозит. Им всем ничего не грозит, и вскоре они вернутся домой. Думай об этом. Думай о доме, и летних лесах, и полях, и о мире регедских холмов и озер. Но прежде…

Прежде добавить последнюю молитву к путаным посланиям, что спешили той ночью из уст Алисы к ее Господу Богу. Это была простая молитва за душу несчастного, который едва не убил ее и собирался, каковы бы ни были причины, умертвить Хлодовальда.

И Господь Алисы по-своему ответил ей. Она вскоре уснула и не услышала тяжелого всплеска, последовавшего несколько часов спустя, когда тело предателя сбросили за борт.

Поздним утром следующего дня Алиса и герцог стояли на палубе, глядя, как, по мере того как расширяется к морю устье, берега исчезают вдали. Хлодовальда не было ни видно, ни слышно. Как предположил герцог, он, наверное, еще спал.

Сам Ансерус провел ночь на палубе, предоставив свою каюту мальчику и отцу Ансельму, который вызвался остаться с ребенком на случай, если он проснется, и выставив часовых на страже у трапа.

— Но сейчас опасность миновала, — говорил Ансерус. — С уверенностью можно сказать, что этот негодяй говорил правду. Он был одним из команды и прослышал какой-то слух об убийствах и о том, как он понял, что королева Клотильда потеряла контроль над своими сыновьями. Он предположил, что короля Лотаря вскоре провозгласят королем Орлеанским и что собственность королевы — включая «Меровей» — будет захвачена вместе с королевством. По несчастливой случайности он нес вахту именно тогда, когда Иешуа поднялся на борт. Когда он увидел, как Иешуа уносит ребенка вниз, а потом возвращается поговорить со мной и капитаном, оставив Хлодовальда одного у меня в каюте, он решил, что ему предоставляется возможность отхватить недурной куш — он намеревался убить мальчика, а потом потребовать награды от короля Лотаря. Он взял бы что-нибудь с собой в доказательство своего подлого деяния, потом просто прыгнул бы за борт и доплыл до берега — как ты помнишь, тогда до островов было совсем недалеко. Ну так вот, сменившись с вахты, он пошел вниз с кувшином подогретого вина, которое, как он объяснил страже, я приказал принести мальчику, а часовые, признав в нем одного из матросов, его пропустили.