Соня поразилась его догадливости – в принципе, Женя оказался не так уж далёк от истины.

– Скажи… – медленно проговорила она. – Ты записал этот кусок… когда приходил, якобы ради меня – это ведь ты специально? Чтобы отец показал Диме? Классная операция, Жень! Как там теперь говорят? Мой респект! Ты мог снять все жучки, когда угодно, но ты…

Соне надо было понять, до какой степени может предать человек.

– Хорошо ты меня провёл… заставил петь под свою дудку! – добавила она, поморщившись.

– А… так вот он чего прибегал – ревниво стало, – хладнокровно усмехнулся Женя. – Нет, Сонь, кусок я записал ради тебя. Для нас с тобой. А уж кому его показал Калюжный – не моё дело. Снять жучки раньше я не мог – без ведома хозяина. Мне проблемы не нужны, я ходил за разрешением.

– В принципе, мне всё равно… – выдохнула Соня. – Я уже всё про тебя поняла.

– Ты погорячилась, – твёрдо произнёс Женя. – Я всё-таки расскажу. В понедельник, когда твой мальчик отпуск взял, Калюжный меня вызвал, спросил, могу ли я поставить прослушку. Объяснил, что ему надо знать, что там у вас происходит. Но я же не идиот, сразу понял, что это значит… по телефону говорить не буду, даже сейчас. Я уговорил его не ставить видео, мол, это долго и сложно.

– Чего ж так…

– Я не мазохист. И не хотел, чтоб за тобой наблюдали. Пойми – не сделал бы я, сделал бы кто-то другой, а меня бы выкинули из обоймы. Сам поставил – легче снять, верно? Я затягивал, как мог. Говорил, что вы всегда дома. Но он уже начал злиться – пришлось выполнять. Остальное ты знаешь. Я сделал всё, что мог – караулил, передал с Ирой записку. Я действовал только ради тебя.

– Интересно было нас слушать?

– А слушал не я, Сонь. Даже если бы и хотел – не дали бы. Не забывай, у меня и своя работа есть. Когда твой козлик сбежал, Калюжный продолжал тебя пасти. Кстати, я не был уверен, что в квартире не поработал кто-то ещё. Так что я действительно проверял всё заново, а не притворялся.

– Угу… А сцена, когда ты жучки искал, а потом «нашёл» их уже открыто, в эфире – это для кого, не врубаюсь? Не для Калюжных же?

– Нет, для тебя. Ты должна была думать, что я создаю для Калюжных версию, как я узнал о жучках. Ты могла удивиться, под каким предлогом я к ним появлюсь, что скажу, откуда в курсе прослушки… То есть они-то всё знали, но ты…

– Ой, нет, прекрати… Это для меня слишком сложно. У тебя так хитро устроен ум… такой артистический талант… столько талантов, что я их не выдерживаю.

– Я говорю тебе честно. Сейчас ты действительно знаешь всё.

Соня вздохнула – сказать ей было нечего.

– Детка, у меня к тебе разговор, – деловито начал Женя. – Не пугайся, это по поводу квартиры. Я выкупаю у Вовы его часть.

– Я в курсе.

– Правда? Ну и отлично. Потом я оформлю тебе дарение.

– Нет, спасибо.

– Почему?

– Ты знаешь, почему.

– Не веришь в моё бескорыстие?

– Нет, конечно.

– Хорошо. Положим, я не бескорыстен. Я вообще бескорыстных людей не знаю.

– Я знаю. Мама.

– Прекрасная женщина. Если ты помнишь – она мечтала, чтоб мы с тобой…

– Она просто не знала тебя.

– Я слыхал, ты болеешь? – не обращая внимания, продолжал он. – Больничный, небось, копейки. Тебе нужна помощь?

Она даже засмеялась.

– К вопросу о бескорыстии, да, Жень? – спросила она.

– Понимай, как хочешь. И подумай о ребёнке. Как поднимать его одной – а вдруг с тобой что случится?

– Если со мной что случится, последний, кому я доверю Вадика – это тебе. Да он тебе и не нужен.

– Ты его одного оставишь? На сестру твою полагаться нельзя.

– Ничего! Господь позаботится. Доверит это мне – справлюсь. Нет – найдутся другие. А я сделаю всё, чтобы Вадик не жил во лжи. Никогда не жил рядом с тобой!

И она положила трубку.

* * *

Третьего января, как и обещала, вернулась Анька – довольная, но уставшая от активного отдыха. Они с Костиком сразу же притащили вещи к Соне. Самым сложным оказалось уговорить Вадика отпустить маму в больницу. Утром, уходя, она не хотела его будить, но мальчик проснулся сам, точно его толкнули.

Соня подошла к нему попрощаться, поцеловала в обе щеки.

– Я тебе Бориса оставлю, – сказала она. – Ты ему всё говори, пока меня нет, ладно?

Это был первый случай, когда Соня собралась куда-то без своего друга. Вадик кивнул. Но когда она уже стояла в дверях с собранной сумкой, выбежал в коридор босиком, в пижаме. В руках он держал лиса.

– Возьми! – решительно протянул игрушку мальчик. – Я с ним договорился, он тебя обратно, если что, заберёт.

Больница, конечно, условиями не блистала. Соня уже бывала в ней, когда навещала Мару. Мало того, отделение оказалось тем же самым. На платную, предложенную при оформлении, палату Соня не согласилась и очутилась в огромной, крашеной в белый цвет шестиместной «камере» с тремя бабушками, женщиной за сорок и испуганной девушкой, у которой, как потом выяснилось, обнаружили серьёзный порок сердца. Туалет находился на другом конце коридора, душ не работал, лекарства, даже те, что для капельниц, предстояло покупать за свой счёт.

Зато с доктором повезло. Маму тогда вела женщина – резкая и равнодушная. А Соне достался заведующий отделением – симпатичный, смуглый парень лет тридцати пяти, невысокий, подвижный, с умными острыми глазками. Он считался лучшим диагностом в кардиологии, к тому же сразу проникся к Соне симпатией. Впрочем, Илья Сергеевич относился радушно и внимательно ко всем своим пациентам.

Он назначил Соне самое тщательное обследование, расписал лечение, каждый день наблюдал за динамикой. И сразу заявил, что одной недели недостаточно, нужно понаблюдать, как поведут себя препараты. Рождество пришлось провести в больнице. Анька хотела приехать туда вместе с Вадиком, но Соня отказалась – эта встреча означала бы новое болезненное расставание.

Под конец второй недели Соне стало невмоготу, так она скучала по Вадику и переживала за него. Конечно, они каждый день разговаривали по телефону, но когда Соня слышала в трубке его голосок, едва удерживалась от слёз – нервы, и правда, стали совсем никуда. Она рвалась домой, и доктор внял её просьбам.

Соне хотелось как-то его отблагодарить, да и все говорили, что так положено. Накануне выписки Анька привезла ей две тысячи, и Соня смущённо сунула деньги ему в карман. Но доктор широко улыбнулся и тут же вытащил их обратно.

– Вам ещё пригодятся, – сказал он, протягивая купюры, – лекарства-то я не дешёвые назначаю.

Красная от стыда, Соня скомкала деньги в кулак.

– Так вот, – продолжал Илья Сергеевич как ни в чём не бывало, – приедете ко мне через неделю. А потом будет достаточно одного-двух раз в месяц.