Сотни возражений вертелись на моем языке, но я словно окаменела. Его обвинения обоснованны, но холодность его тона напомнила мою мать и потрясла до глубины души.

Эктор двинулся к Никтосу. Первозданный смотрел на меня с непроницаемым выражением лица. Заставив себя вспомнить дыхательные упражнения сира Холланда, я сосредоточилась на Экторе.

Бог прикоснулся к руке Никтоса и вытаращил глаза.

– Ничего себе! Твоя кожа теплая.

– Это не имеет никакого смысла. – Никтос все еще смотрел на меня. Я это чувствовала. – Это… должно быть, из-за твоей крови.

– Если и так, я сделала это не намеренно.

– Я этого и не предполагал.

– Ты уверен?..

Я нервно вдохнула и выронила деревянную ножку – череп и челюсть пронзила резкая боль, после которой осталась болезненная дрожь.

Никтос шагнул ко мне.

– Ты в порядке?

– Да, – вымолвила я, прижимая ладонь к лицу. Свет внезапно показался чересчур ярким, и я прищурилась.

– У тебя болит голова?

– Или лицо? – спросил Эктор.

– Немного. – Я сделала неглубокий вдох. Пульсирующая боль угнездилась в виске и под глазами. – Это просто… головная боль. Я в порядке. Разве мы не должны идти в… Ой!

Я заморгала – пол будто слегка накренился под ногами.

– Это странно.

Никтос очутился рядом со мной и подхватил меня под руку. Я едва ощутила разряд энергии от его прикосновения.

– Что странно?

– Пол, – ответила я, и он нахмурился сильнее.

– У тебя кружится голова? – спросил Никтос. Я хотела кивнуть, сознавая, что это довольно глупо, но боль усилилась. – Я взял у тебя слишком много крови…

– Дело не в этом, – сказала я. – У меня и прежде болела голова – иногда в висках и под глазами. А иногда в челюсти.

Он опустил брови.

– И как часто это бывает?

– Время от времени. Но так сильно… было еще только раз. Я думала, что это проблема с зубом. Бывает немного крови, когда я чищу зубы.

Эктор опустил полотенца и уставился на меня.

– Когда это началось?

– Кровь? – поморщилась я.

– Все это, – настойчиво спросил Никтос.

– Не знаю. Пару лет назад. Это… не такая уж большая проблема. У мамы тоже бывают головные боли. Может, передалось от нее.

Никтос уставился на меня с серьезным видом.

– Не думаю, что дело в этом.

– А что это может быть? – спросила я.

– Невозможно, – выдохнул Сэйон.

Я никогда не видела его таким сбитым с толку.

– Я знаю, о чем ты думаешь, но это невозможно.

– Что? – выдавила я сквозь пульсирующую боль. – Что невозможно?

– Невозможно то, что думаю. Но, кажется, знаю, что может помочь. – Никтос повернулся к богам. Ему довольно было бросить на них лишь взгляд, и они вышли из комнаты. – Почему бы тебе не прилечь? Я скоро вернусь.

Я не стала с ним спорить и кивнула. Он направился к двери, но остановился.

– Снаружи будет стража, – сказал он, слегка наклонив голову. – Ты будешь в безопасности.

Никтос выскользнул из комнаты прежде, чем я успела что-то сказать. Голова болела так сильно, что я даже не пыталась вникнуть в то, что он считает невозможным. Вспомнив, где мой халат, я подошла к гардеробу и с трудом оделась. По пути к кровати подобрала отломанную ножку. На ее конце была кровь. Стоит ли снаружи стража или нет, я не хотела рисковать.

Я залезла в постель и зарылась лицом в груду подушек. Я недолго оставалась одна. Вскоре после ухода Первозданного явился Нектас. Он не сказал ни слова, а у меня так раскалывалась голова, что его молчание меня не беспокоило.

Дракен вышел на балкон, оставив дверь полуоткрытой. Время от времени, открывая глаза, я видела, как он подходит к двери, словно проверяя меня.

Вскоре он вошел в комнату и, как и в прошлый раз, объявил, что идет Никтос.

– Ты его чувствуешь? – спросила я. Мое лицо было наполовину спрятано в подушке. Нектас кивнул и остановился посреди комнаты. – Это… из-за связи?

Он опять кивнул.

– Тебе нравится быть связанным с Первозданным?

Он снова кивнул.

– Для большинства из нас это сознательный выбор. – Нектас перевел на меня немигающий взгляд. – Мы принимаем узы по доброй воле и потому рассматриваем их как честь. И Первозданные – тоже.

Для большинства из нас?

– Узы перешли к нему от отца?

– Нет. Это так не работает. Когда его отец умер, узы разорвались. Дракены связали себя с Никтосом по собственной воле.

– А те, кто не попадает в категорию «большинство»? – поинтересовалась я и поморщилась – пульсирующая боль в голове заставляла молчать.

Нектас ответил не сразу.

– Узы можно навязать силой, как и почти всё. Некоторым дракенам не давали выбора.

– А что… насчет того дракена прошлой ночью? Алого?

– Я не знаю, связался ли он узами добровольно или нет, но Колис не дает выбора.

Я не успела спросить, как Колис или любой Первозданный может навязать узы силой. Открылась дверь, и вошел Никтос с большой кружкой в руках. Его взгляд сразу упал на меня и больше не отрывался.

– Спасибо, – сказал он дракену и обратился ко мне: – Как ты себя чувствуешь?

– Лучше.

– Она врет, – сообщил Нектас.

– Откуда ты знаешь? – проворчала я.

– У дракенов очень острое обоняние. – Никтос сел рядом со мной. – А также зрение и слух.

– У боли есть запах?

– У всего есть запах, – ответил Нектас, и я искоса посмотрела на него. – У каждого есть уникальный запах.

– И как пахну я? – спросила я.

– Ты пахнешь… – Он сделал глубокий вдох, и я скривила губы. – Ты пахнешь смертью.

Разинув рот, я уставилась на него.

– Это довольно грубо.

Никтос прочистил горло и опустил подбородок.

– Может, он говорит обо мне.

– Да, – подтвердил дракен.

Я посмотрела на Никтоса, и до меня дошло, что он имеет в виду. Шею залило краской.

– Я же искупалась…

– Это не смоет такой запах, – возразил Нектас.

Я уставилась на них.

– Указывать на это… еще грубее.

Нектас склонил набок голову и раздул ноздри, вдыхая еще раз.

– А еще ты пахнешь…

– Можешь не говорить, – перебила я. – Я передумала. Не хочу знать.