уколы уже не помогают, если так пойдет, вам не миновать кровоизлияния, это вы можете понять или нет?

— Ты это, давай не пугай, коли лучше свои уколы и вали отсюда, эскалоп ты, несчастный. У меня куча всяких дел, — полковник посмотрел на капитана, и ему стало стыдно за свои последние слова. Врач стоял, опустив голову, и старательно прочищал шприц. Четыре наполненных шприца уже были готовы и лежали рядышком на салфетке.

— А почему так много, — спросил он у капитана.

— Восемь кубиков новокаина, четыре кубика поповерина, потом два кубика, — ладно ты со своими кубиками, начал нервничать командующий.

— Вечно вы, врачи, все сгущает. Он посмотрел на своего товарища, встретившись взглядом, не выдержал:

— Ну, понимаешь, не могу я бросить фронт, не имею права. Не будет в моей жизни второй Шуши, не позволю. Ты-то, понимаешь меня? Не смогу я больше жить, если оставим Тер-Тер. Нет у меня права на ошибку. Мне фронт доверил сам Верховный Главнокомандующий, Гейдар Алиев. Это, ты понимаешь?

Пару дней, дай мне еще пару дней, а потом можешь докладывать кому угодно. Даю тебе слово «офицера», — как можно убедительно сказал полковник.

Пока врач делал уколы, потом массировал позвоночник, полковник незаметно для себя заснул.

Звонок телефона прозвучал, как набат. Он проснулся на топчане, укрытый шерстяным одеялом. По привычке он сразу посмотрел на часы: — 5.40, значит, спал всего полчаса, отметил про себя полковник, — и только потом взял трубку телефона.

Оперативный дежурный: — Товарищ командующий, прибыл батальон химзащиты и сосредоточился в районе Исти Су, возле Бурунджа. Командир батальона просит принять его с докладом.

Начинался новый день, а с ним и новые испытания. Полковник осторожно откинул одеяло, сдвинул ноги вместе, как его учил вставать врач Абдуллаев, и свесив обе ноги, осторожно встал. Приведя себя в порядок, вернулся за стол, попросил вызвать комбата химзащиты. Буквально через минуту вошел военный в черной флотской тужурке.

— Прошу разрешения? Капитан второго ранга, Островский, — представился военный. Полковник встал из-за стола, ступая осторожно, подошел к комбату.

— Как я рад, это слышать, мой дорогой, ваше — «прошу разрешения». Вы что, тоже с подводной лодки, как ваш начхим Рустамзаде?

— Нет, господин полковник, не с подлодки, но тоже с флота, только с Каспийского. Служил на Каспийской флотилии. Сам я потомственный бакинец, так что не удивляйтесь, что служу в наших Вооруженных Силах. Батальон химической защиты прибыл в полной боевой готовности, и готов выполнить любое задание, в части касающейся его боевого предназначения.

— Вот чего мне и не хватало, мой дорогой Островский, — полковник не мог найти слов, чтобы выразить свою радость.

— Именно, касательно вашего предназначения. Поезжайте в батальон. Немедленно, пока не рассвело, сосредоточьтесь в населенном пункте Гасангая. Маршрут выдвижения вам покажут. Замаскироваться так, чтобы ни одна душа вас не обнаружила. Готовьте батальон к боевому применению. Вам прибыть ко мне на КП в 6.30 за боевой задачей. Вопросы есть?

— Нет!

— Тогда «Аллюра три креста», Островский, действуйте.

Не успел полковник до конца нарадоваться батальону, как прибыл майор Агаларов. Он все сделал, как ему приказывали, и теперь ему не терпелось узнать: — Зачем он все это проделал с машинами «КАМАЗ».

Пожав майору руку, полковник прошел к столу и приказал вызвать к рации командиров тертеровских батальонов Имаята и Пянаха, куда ушел еще вчера замполит бригады. Первым ответил Имаят, и как всегда, начал свой доклад с того, что обматерил всех армян и их родственников, которые всю ночь не давали покоя. Имаят сам по себе был неплохим парнем, хоть и не имел соответствующего образования, но от природы был командиром— требовательным, смелым — можно даже сказать, бесшабашным. Воевал отважно, никогда не отступал, если на то не было приказа. Солдаты его такие же «сорвиголова» были под стать своему командиру. Никого не признавали и никому не подчинялись, только Имаяту.

Много пришлось приложить труда и пролить пота, чтобы в совместных боях заслужить авторитет этих отважных бойцов. Сегодня батальон оборонялся на самом важном направлении. В последние дни бои не прекращались и потери были существенными. Однако батальон держался мужественно, каждый из солдат понимал — за ними Тер-Тер, их родной город.

Чтобы не вдаваться в полемику с комбатом, полковник резко оборвал Имаята:

— Тебе передали мой приказ, к чему ты должен быть готов?

— Передали, но вы же знаете, что у меня…

— Так успокойся, и готовь батальон к наступлению. Готовность номер «один», все время будь на связи, — полковник отключился, не давая Имаяту ответить.

Зная его вспыльчивый характер, полковник представил себе, как там, на передовой, Имаят мечет гром и молнии, не понимая, почему командующий хочет атаковать.

Противоположностью Имяту, был Пянах, комбат батальона Тер-Тер № 2. Этот спокойно доложил о проделанной работе, сказал, что в успех атаки не верит, и что если надо «угробить» последних людей, то для этого не надо идти в атаку. Однако по его голосу чувствовалось, что комбат находится на пределе, чтобы не сорваться. Полковник аккуратно положил трубку рации на аппарат, и устало откинулся на спинку стула. Все задуманные им мероприятия выполнены и все готово к ответному удару. Он одернул рукав куртки и посмотрел на часы: — 8.45 утра 22 апреля.

— Агаларов, ты сделал свое дело, теперь можешь спокойно отдыхать. Когда вы мне понадобитесь, я вас вызову. Свободны. Полковник, оставшись один, стал ходить по комнате, потира руки в нетерпении. Ему очень хотелось начать претворять в жизнь грандиозный план по введению в заблуждение армянского руководства и подготовить почву к нанесению сокрушительного поражения всей группировки противника. Он снова одернул рукав куртки и посмотрел на часы, — еще полчаса, всего полчаса.

В кабинет постучались. Вошел командир батальона специального назначения полковник Эльдар Агаев. Доложив обстановку, он устало прошел к столу и тяжело опустился на стул.

— Эльдар. Я вижу, что ты пришел не с добрыми вестями, так что не тяни, давай сразу перейдем к делу. Если не ошибаюсь, тебя прислали офицеры, что были на совещании, а потом поехали к тебе, где подвергли глубокому сомнению мой замысел, так?

— Да, командир! Так и есть. Но я хочу сразу вам заявить. Весь командный состав фронта, верят вас и верят в то, что все задуманное вами принесет нам победу. Только одно, слишком трудно, так как много чего не хватает.

— Эльдар, я прекрасно понимаю вас. Но поверь, положение, в котором мы находимся еще трагичнее, чем вам кажется. Каждый из вас героически сражается на своем участке, в надежде, что придет помощь из резервов. Так ведь? Вы надеетесь, что командующий в нужный момент