Возможно, это просто слухи. Если бы у меня были свободные люди, я бы отправил разведчика, чтобы объединиться с настоятельницей и Красным Рыцарем.

Милорд, мы столкнулись с очень сильным врагом. Молю о Вашей немедленной помощи.

Ваш покорный слуга, Джон Крейфорд».

Шип сидел, скрестив ноги, под деревом и наблюдал за происходящим в мире. Притворяться довольным он не мог.

Вчера ему нанесли очередное поражение: нанятый монахинями отряд под командованием темного солнца, которое умело гаснуть, объединился с людьми, охранявшими последний караван у верховья реки, и вместе они разгромили его лучшие мобильные силы.

Чародей до сих пор никак не мог дотянуться ни до одного вождя ирков. А боглины возвращались обратно за реку. Они понесли поистине огромные потери.

А еще он чувствовал волны чистой силы, продолжавшие накатывать на ближайшие к месту сражения деревья. Другой, почти такой же великий колдун, как он сам, выпустил на свободу силу, которую лучше было бы не трогать. Теперь эта сила слышалась во всех землях Диких, словно трубный зов. И Шип распробовал ее привкус.

«Мне следовало быть там самому, — подумал чародей. — Мой одаренный ученик покинул свою башню и наконец–то явил себя миру. Изменил суть заклинания и избавился от сковывавших его нитей, словно снял поводья, смотал их и повесил на крючок. Интересно, как удалось мальчишке провернуть все это?» Шип не стал тратить драгоценное время на поиск ответа на поставленный вопрос. Один раз Гармодий обвел его вокруг пальца, второго раза не будет.

И если бы мятежный ученик был его единственной неприятностью! Кто–то убил трех его дхагов, которых люди называли троллями, огромных пещерных гигантов, закованных в каменную броню и обитавших высоко в горах. Он подчинил всего десятерых, и вот трое мертвы.

Но, пожалуй, самым ощутимым ударом стало предательство сэссагов. Их вожди бросили его и отправились на восток вести собственные сражения. Если бы они не заартачились, то подобного никогда бы не произошло.

Шип поднял в небо скворцов и голубей и стал смотреть их глазами. Он знал, почему нынешним защитникам старой крепости удалось ввести его в заблуждение. Хищные птицы распугали маленьких пернатых помощников. И он оказался слеп. Почти на целый день.

И все же у него в рукаве имелся ценный козырь. Наконец–то друг прислал ему письмо. Очень подробное.

Несмотря на поражение, теперь у него имелись точные сведения о защитниках крепости. Их оказалось не так много, как опасался Шип. Ему не нравился привкус их силы, но самих воинов можно не бояться. Их ничтожно мало.

Шип никогда бы не стал таким могущественным, если бы не анализировал причины своих неудач. От излишнего тщеславия он не страдал, поэтому прекрасно осознавал, что его одурачили и задали неплохую взбучку. И ему придется вносить изменения в первоначальные планы.

Во–первых, сэссаги одержали победу, которой можно воспользоваться с выгодой для себя: несмотря на успех, они понесли огромные потери, и их вожди выглядели глупцами. Самое время заставить их вернуться и вновь навязать союзничество. Он нуждался в них и их безжалостном человеческом мышлении — столь непохожем и изворотливом по сравнению с разумом ирков и боглинов.

Ему нужно обсудить изменения плана с союзниками и втолковать им, если понадобится — с помощью силы, что он остается хозяином этих лесов. Иначе они тоже от него отвернутся. Разве не забавная ирония: он решил напасть на Скалу ради них, а сейчас они могут предать его.

Шип вздохнул. Все эти мелочные хитросплетения эмоций и интересов напоминали ему придворную мышиную возню, из–за которой он отвернулся от людей, когда еще был человеком. Дикие стали его спасением, но теперь здесь происходило то же самое.

Глупо, ему нужна победа, чтобы убедить отказывающихся принять его план, тогда как он просто мог бы забрать жизни большинства своих союзников, лишь потянувшись к сущностям их Дикости и дернув за них…

Он вспомнил, как один из студентов поразил его, заявив: невозможно заставить людей подчиняться, убивая. При этом воспоминании чародей улыбнулся. Мальчишка был одновременно прав и неправ. Шип никогда не придавал большого значения тому, как склонить кого–то на свою сторону.

Но одними воспоминаниями задачу не решить. Он отстранился от голубей, рыси и лисы — зайцев перебили собаки, — и стал возвращать распределенные сущности в тело, созданное им специально для этого.

Его охраняла дюжина ирков, и он обратился к ним.

— Созовите моих капитанов, — приказал Шип. Теперь его голос походил на карканье ворона, резкий и хриплый.

Королевская армия двигалась на север; последний этап перед Альбинкирком. Теперь это были не только элитные войска, покинувшие Харндон неделю назад. Собралась огромная армия, и она перемещалась намного медленнее, чем поначалу.

Гастон остановил лошадь посреди каменной мостовой, более широкой, чем в городах его родной провинции, и покачал головой. Он наблюдал за четырьмя мужчинами, скрючившимися под мостом и спешно поедавшими свиную грудинку.

— Больше похоже на разгромленную армию, — заметил он на низкой архаике, — если не принимать во внимание то, что она все еще движется в сторону врага.

Все рыцари королевства присоединились к войску короля, а великие лорды постоянно толпились рядом. Жан де Вральи больше не мог притворяться, будто представляет собой угрозу для короля. Его три сотни рыцарей уже не составляли самый многочисленный отряд. Граф Приграничья Гарет Монтрой прибыл с пятьюстами рыцарями — высокими крепкими мужчинами в облегченной по сравнению с галлейской броне. Более того, в его распоряжении было пятьсот лучников. Знаменосец лорда Бейна привел с собой еще двести бойцов, которыми командовал щеголь по имени Эдвард Деспансей, на самом деле — лорд Бейн. Дружина великих лордов состояла из профессиональных солдат, вместе тренировавшихся и одетых в специальную униформу. Примкнули к армии и сотни рыцарей–одиночек со всех принадлежавших военачальникам короля земель. Кроме того, короля сопровождала почти сотня гвардейцев, его личных элитных телохранителей. В сельской местности они имели право отправлять правосудие и охотиться на чудовищ и подчинялись непосредственно доверенному брату–бастарду короля сэру Ричарду Фитцрою. И наконец, члены рыцарских орденов Святого Георгия, Святого Маврикия и Святого Фомы, где дисциплина была ничуть не хуже, а даже намного лучше, чем в любом войске, которое прежде видел Гастон. Братья молча скакали в черных одеяниях, прикрывавших доспехи, под предводительством приора Принрайда и его маршала.

Королевская армия насчитывала более двух тысяч рыцарей и столько же латников. Трехтысячную кавалерию составляли одетые в зеленое королевские охотники, скакавшие впереди колонны и прикрывавшие ее фланги. Они бесшумно преодолевали густой кустарник на специально обученных лошадях, хотя сражались пешими, выполняя функции лучников. К ним присоединились деревенские новобранцы с копьями и без доспехов, служившие по двадцать дней или до тех пор, пока не заканчивалась выделенная им свинина.