по поручению епископа Михея). Таубе начал работать в библиотеке — приведение в порядок внешнего вида. <…>

17 августа. Суббота. Около двух часов Панков и Палагин в канцелярии предъявили требование о выселении из Оптиной пустыни в двухдневный срок всех “монашествующих”, в том числе и музейных сторожей, и предупредили общину верующих о запечатании храма. По этому случаю после бдения сряду, то есть с 12 часов, служили обедню. 18 августа. Воскресенье. В 6 часов утра Сварнаков, Лапшинов и Палагин запечатали церковь Казанскую и колокольню. 19 августа. Понедельник. Сутки без церковной службы. Музейное дело (?), канцелярию, кожевенный завод, кустарные мастерские и прочее осматривали (ревизовали) козельский прокурор т. Третьяков и калужский прокурор Богомолов».

В последние дни августа и в сентябре 1923 года были беспрестанные проверки. Вызывали на допрос архимандрита Исаакия по каким-то делам упраздненной артели. Между тем власти разрешили вырубку сосен определенной высоты в оптинском лесу. Из записей монахини Анны сохранилось еще несколько от 1924 года. «4 января. Нач. милиции Палагин произвел дополнительный опрос свидетелей по делу Защук… 17 января. Отъезд в Москву сотрудника Таубе. 2 апреля. <…> Опечатали все музейные помещения. 17 мая. Подписан акт передачи всего музейного имущества Е.П. Карповой-Беловой. 19–20 мая. Новая заведующая музеем Карпова-Белова в Москве утверждена в должности».

Летом 1923 года отец Никон (Беляев) тяжело болел. Мать Амвросия, жившая в Козельске, узнала об этом и поспешила на помощь. Пришел и доктор Казанский. У отца Никона был тромбофлебит, открылась рана, и началось воспаление, а затем и заражение крови. Он лежал с высокой температурой. Провел в постели больше месяца. Когда ему стало получше, он начал принимать людей, — к нему многие из мирян стремились (на это было прямое благословение старца Нектария). Когда архимандрит Исаакий вынужден был уйти из обители и поселиться в Козельске, он сказал: «Отец Никон! Мы уходим, а ты оставайся… Тебя благословляю служить в храме и принимать исповедь приходящих». Все, кто еще оставался при «музее» или жил в Козельске, стали обращаться к отцу Никону. Вскоре все убедились, что он продолжает линию оптинского старчества, хотя еще и молод.

Когда закрыт был последний храм, отец Никон служил всенощные бдения на кухне при больнице, где сестрами, прачками и уборщицами служили шамординские монахини, все ставшие его духовными чадами. На всенощной 15/28 июня 1924 года отец Никон объявил, что и он должен оставить Оптину, не по своей, конечно, воле. «Бог дал, — сказал он, — отслужили мы с вами еще раз всенощную; быть может, в последний раз, а может быть, и не в последний… <…> Может быть, вы будете иметь возможность видеть меня и бывать у меня в Козельске»609. Действительно, полагали, что эта всенощная была последняя, но на другой день удалось собраться здесь же, а это была суббота на день апостолов Петра и Павла. «Нас гонят из монастырей, — сказал отец Никон, отслужив всенощную, — хотят, чтобы мы забыли свои святые обители, чтобы мы оставили образ иноческого жития, чтобы начали иную жизнь, жизнь мирскую. Хотят, чтобы мы пренебрегли своими монашескими обетами. Но нет!.. Пусть и наш язык прилипнет к гортани нашей, если мы забудем свою иноческую жизнь, если забудем свои монашеские обеты, оставим служение Господу, пренебрежем Его святыми заповедями и пойдем по широкому и пространному пути мира сего в забвении и грехах. <…> Будем всегда неизменно помнить, как хорошо было нам в святых обителях, в которых самая обстановка, условия жизни и все возбуждало в нас желание служить Господу, исполнять Его святые заповеди, побуждало хранить свою совесть, очищать сердце от страстей, рождало хорошие благочестивые чувства и мысли, где все нас располагало к богоугодному житию. Хотя теперь и силятся отнять от нас все эти удобства для духовного делания, но мы не забудем своих обетов, не оставим своего иноческого жития, будем стремиться служить Господу в усердном исполнении Его святых заповедей, хотя бы и в мирской обстановке. Я замечаю, что многие из вас весьма скорбят о том, что приходится переселяться в иное место… Я сам на днях должен буду тоже выехать отсюда. Жаль оставлять обитель, невольно делается грустно. Но хотя эта печаль вполне естественна и понятна, все же нам надо не забывать, что все это внешнее… это не то, о чем нам надо скорбеть по преимуществу. В настоящей нашей жизни не должны мы плакать и скорбеть безутешно, хотя нас и разбрасывают, и разлучают, и принуждают насильно оставлять святые обители наши. Ведь здесь, как и во всем, есть воля Божия, попускающая претерпевать нам сие за грехи наши. Да и сказано еще: “Блажени есте, егда разлучают вас и поносят вас”. Не о сем нужно нам скорбеть, а нужно нам глубже вникнуть в самих себя… плакать об имеющихся в нас страстных, греховных чувствах, желаниях и помышлениях»610.

Отец Никон поселился в Козельске на одной квартире с отцом Кириллом (Зленко), своим сотаинником, истинным монахом.

В копии «Некрополя Оптиной пустыни», сделанной Марией Семёновной Добромысловой (в тайном постриге монахиней Марией) в 1925 году, на последних страницах помещен список: «Монахи Оптиной пустыни, после закрытия монастыря в 1924 году переселившиеся на жительство в г. Козельск». Он был составлен М.С. Добромысловой в последующие годы и прибавлен к «Некрополю…», вероятно, как первая мысль о некрополе будущем, когда собраны будут точные сведения об оптинцах, скончавшихся в разных местах страны — кто где: в тюрьме, в лагере, в ссылке, кто-то уже и освободившийся… Автору списка многие сведения не были известны, а иное требует и будет требовать разысканий… Но мы помещаем этот несовершенный, «пробный» список здесь как памятник оптинской историографии. Заголовок мы уже привели. Далее следуют по порядку номеров:

«1. Епископ Михей. Умер и погребен в Козельске в 1931 году.

2. Архимандрит Исаакий. Скончался в тюрьме в 1930-х годах.

3. Иеромонах Пантелеимон (Аржаных), казначей. Умер в ссылке.

4. Иеромонах Феодот, благочинный. Умер в ссылке.

5. Иеросхимонах Мелетий, духовник Шамординской женской пустыни. Был в ссылке. Умер и погребен в Козельске в 195 (?) году.

6. Иеромонах Досифей, братский духовник. Умер в ссылке.

7. Иеромонах Никон (Беляев). Умер в ссылке.

8. Старец иеромонах Нектарий (Тихонов). Умер в 1929 году и погребен в селе Холмищи, Брянской обл.

9. Иеромонах Макарий, рухольный. Был в ссылке. Умер и погребен в г. Белёве, Тульской области.

10. Иеромонах Макарий, пчельник. Умер в ссылке.

11. Иеромонах Иосиф (Полевой). Умер и погребен в Козельске в 1934 году.

12. Иеромонах Савватий, уставщик. Выбыл из Козельска в 1930-х годах.

13. Иеромонах Арсений, регент. Выбыл из Козельска. (После №№ 12