Тренер сделал знак Марти Смоллсу, и тот вкатил в раздевалку грифельную доску. Бастер велел поставить доску так, чтобы ее было видно каждому из игроков. Распоряжение было исполнено.

— Марти, дай мел. — Распоряжение было исполнено. — И красный тоже. — Распоряжение было исполнено. — Так. О'кей. У Цинциннати два новых игрока Я помню их по летнему лагерю. У них все в порядке с ростом, со скоростью и даже с техникой, но я стопроцентно уверен, что Гардуччи ни за что не изменит раз и навсегда выбранную схему нападения. В первую очередь они, как всегда, попрутся через черный ход.

Высказывая свои соображения относительно стратегии игры соперников по ближайшему матчу, Бастер Рот одновременно чертил мелом на доске схему, иллюстрирующую его слова Красные и белые линии перекрещивались, сходились и разбегались в разные стороны, но очень скоро у игроков в головах все встало на место. Каждый, кто уже играл против Цинциннати или просматривал их матчи на видео, вспомнил, что эта команда действительно разворачивает атаку на одном фланге, а потом делает неожиданный пас кому-нибудь из забежавших вперед и забытых защитой противника нападающих. Эту схему тренер и называл «атакой с черного хода».

— Не забывайте про Джамала Перкинса, — напомнил Бастер, — уж он-то будет работать против вас в полную силу. Другого оружия против Дьюпонта у Цинциннати нет. Так что ждите толчков, пинков, наскоков, и в первую очередь это относится к тем, кто окажется у них под кольцом с мячом в руках. Перкинс — парень здоровый, и вышибить из вас дух у него силы хватит. Зря не нарывайтесь, весь сезон еще впереди.

Против своей воли Джоджо с особым вниманием выслушал все, что тренер сказал о Перкинсе и его роли в команде университета Цинциннати. Что ж, второй акт пьесы, посвященной смерти Джоджо Йоханссена как игрока, можно было считать сыгранным успешно. События развиваются стремительно, и третий акт начнется сразу же, без антракта, когда он выйдет на площадку в роли мальчика для битья, изображающего Джамала Перкинса, только играющего культурно и корректно, ради того, чтобы дать возможность подготовиться к матчу этому гребаному сопляку Вернону Конджерсу, водителю, блин, «вайпера».

Тренер закончил вводную лекцию, отложил мел и повернулся к слушателям.

— Ну что, все понятно? — Все закивали. — Что-нибудь еще рассказать? — Четырнадцать молчаливых физиономий. — О'кей. Начинаем. Итак, Чарльз, Майк, Кантрелл, Вернон, Алан: вы — за Цинциннати. Марти, приступай.

Марти Смоллс внес в раздевалку пачку свежих, только что из прачечной, желтых тренировочных маек. Джоджо неподвижно сидел на скамейке, полностью парализованный бушевавшими в нем противоречивыми чувствами. Если Конджерс играет за «Цинциннати», значит, Джоджо Йоханссен выйдет в стартовой пятерке — или он чего-то недопонял? Это могло означать, что случилось чудо, но он боялся радоваться раньше времени. Кто его знает, может, тренер ошибся? Вот выйдут на площадку — а он опять все переиграет и заставит их поменяться майками? Спросить ребят? Об этом Джоджо и подумать не мог. Он украдкой посмотрел на товарищей по команде, надеясь, что их поведение подскажет ему, как быть дальше. Майк тем временем натянул через голову желтую майку и посмотрел Джоджо прямо в глаза. На его физиономии мелькнула легкая улыбка, в широко открытых глазах читалось: «Ну и что, стоило так бухтеть и доставать меня по поводу окончания твоей карьеры? Теперь доволен?»

Конджерс стоял неподвижно, с неразвернутой желтой майкой в руках. Он почти невидящими глазами смотрел на тренера, и не было в его взгляде ни досады, ни упрека. Ощущение было такое, будто Вернон мысленно умоляет Бастера, чтобы тот обернулся и словно невзначай сказал: «Подожди минутку, я что-то не понимаю, на кой черт тебе дали желтую майку?» Увы, тренер, а вслед за ним и Длинный Крюк Фрай уже вышли из раздевалки, даже не оглянувшись. Марти Смоллс был занят тем, что раздавал желтые майки троим пиши-читаям — Холмсу Пирсону, Дэйву Поттеру и Сэму Бемису. Затем он приступил к раздаче сиреневых маек — Трейшоуну, Андре, Дашорну, Кёртису и… как ни в чем не бывало, без комментариев и каких либо замечаний, даже не меняя выражения лица… ассистент тренера вручил сиреневую майку… ему, Джоджо. Уже получив в руки заветную майку, он все еще боялся радоваться происходящему — даже мысленно. А вдруг все это большая подстава?..

Почти все игроки уже надели майки и вышли из раздевалки. Твою мать! Если сейчас не поторопиться, того и гляди останешься здесь один на один с Конджерсом. Этого еще не хватало. Джоджо как можно скорее натянул сиреневую майку. Конджерс стоял к нему спиной, лицом к своему открытому шкафчику, и смотрел прямо перед собой. Желтую майку он все еще держал в руках. Казалось, она заколдовала его. «А все-таки какой здоровый бугай!» — подумал Джоджо, поглядев на него со стороны. Мышцы на широкой — шириной чуть ли не с дверь — спине были рельефно очерчены светотенью. Да, этот парень мог бы стереть в порошок Чарльза — и Джоджо Йоханссена, — если бы у него хватило смелости. Стараясь не производить лишнего шума, Джоджо выскользнул из раздевалки. Конджерс так и не обернулся.

Когда Джоджо наконец появился в зале Чаши Бастера, сиреневые и желтые майки уже вовсю обменивались пасами. Разминка началась. Дробь стучавших по полу и по щитам мячей всегда настраивала Джоджо на боевой лад. Сегодня он особенно разволновался, услышав этот дорогой его сердцу звук.

Во время тренировок зал освещался не полностью. Площадка была залита светом люминексовских прожекторов, а трибуны оставались в темноте. Увидеть с площадки, что происходит за ее периметром, было невозможно.

Из темноты, словно из ниоткуда, навстречу Джоджо шагнул Бастер Рот. Тренер жестом велел игроку следовать за ним и повел парня к металлической конструкции, удерживавшей один из щитов.

Здесь он остановился, хлопнул Джоджо по плечу и сказал:

— Ну что, здорово тебе от меня досталось за последние полмесяца? — Джоджо не знал, что сказать, но похоже, тренер и не ждал ответа. — Без причины я вы не стал измываться над своим игроком. — Сегодня Бастер Рот был в образе строгого, но справедливого отца. — Джоджо… понимаешь, мне показалось… что у тебя возникли какие-то внутренние трудности… что-то тебя беспокоит, поглощает твое внимание. Можешь не говорить, что именно это было. В конце концов, это не суть важно. Важно другое: мне пришлось снова вбить тебе сюда, — с этими словами тренер продемонстрировал сжатый до побеления кулак и приставил его прямо к солнечному сплетению, — кое-что очень важное. То, что отличает настоящего спортсмена от любого другого человека. Понимаешь, нельзя просто подойти к игроку и сказать: «Давай, возьми себя в руки, набери форму». Приходится ставить его в такую ситуацию, из которой он либо выберется победителем, либо — не выберется никогда. Никто — понимаешь, никто не имеет права почивать на лаврах. Но в то же время нельзя и позволять обстоятельствам подавлять твою волю к победе. Ты вроде бы сумел преодолеть трудности. Все, больше об этом не думай. Просто покажи мне все, на что ты способен. Думаю, теперь, когда ты выбрался из этой задницы, игра у тебя пойдет весело, как никогда. Ну, давай.

Джоджо понимал, что должен сказать тренеру что-то вроде «спасибо», но так и не смог выдавить из себя этих слов. Не благодарность он чувствовал в себе в эти минуты — не благодарность, не торжество победителя, не воодушевление, не успокоенность. В общем, как выразить в словах обуревавшие его чувства, парень не знал. Вконец запутался — сказано, пожалуй, точно, но не полностью отражает все, что происходило у него в душе. Взять ту же сиреневую майку — у Джоджо было такое ощущение, что надел он ее не по полному праву, а словно какой-то самозванец.