а затем и им самим, как посланный Богом спаситель Германии. По мнению Д. Рэдлеса «многие немцы и не-немцы впоследствии приняли мессианское самосознание Гитлера, его роль пророка и мессии, определив его как нового Христа или полубожественную фигуру, посланную с небес, чтобы спасти Германию от полного уничтожения»[808]. Возможно, что Д. Рэдлес преувеличивает религиозно-мессианскую сторону культа личности Гитлера, принимая характерный для тоталитарных режимов образный язык и политическую мифологию за реальный эсхатологический миф; тем не менее очевидно, что культ личности Гитлера действительно достиг в нацистской Германии значительных масштабов. Так, Р. Овери пишет: «В Германии были установлены новые праздники: День Гитлера, 20 апреля, в день рождения фюрера; День германской матери – в день рождения матери Гитлера; День поминовения, 11 ноября, в память о погибших за дело национал-социализма; среди них был и экстравагантный праздник, который отмечался 30 января, в день, когда Гитлер был назначен канцлером Германии. Переименования улиц и площадей, получавших новые названия, связанные с именем фюрера, происходили по всей стране. Также повсюду сажались Гитлер-дубы, названные так в честь Гитлера; тысячам младенцев, которым явно не повезло, при крещении давали имя Адольф»[809]. Разумеется, нельзя не упомянуть и о приветствии «Хайль Гитлер» («Да здравствует Гитлер») – возникшее как приветствие членов НСДАП в 1920-е годы, после прихода нацистов к власти оно быстро стало обязательным для всех немцев.

Таким образом, в Дан 11 вырисовывается образ правителя, отказавшегося от религии своих отцов, поклоняющегося «чужому богу», приписывающего самому себе божественные прерогативы, преследующего иудеев и хулящего Всевышнего. Все это описание вполне укладывается в определение нацизма как квазирелигиозного, мессианского и милленаристского движения, разделяемое многими исследователями. Соединение культа собственной личности с почитанием загадочного «бога крепостей», «которого не знали отцы его» (Дан 11, 38), хорошо соответствует образу Гитлера, отличая его как от многих тиранов средневековой и новой истории, придерживавшихся традиционных религий, так и от вождей атеистических диктатур XX века.

Далее мы обратимся к заключительным стихам книги Даниила, где автор переходит от изложения vaticana ex eventu к неудачным попыткам подлинного предсказания будущего. В 40–43 стихах он повествует о грандиозных успехах северного царя, предсказывая новый поход Антиоха на Египет. Он «устремится как буря на него с колесницами, всадниками и многочисленными кораблями, и нападет на области, наводнит их, и пройдет через них. И войдет он в прекраснейшую из земель[810], и десятки тысяч падут[811] <…> И прострет руку свою на разные страны; не спасется и земля Египетская. И завладеет он сокровищами золота и серебра и разными драгоценностями Египта; Ливийцы и Ефиопляне последуют за ним» (Дан 11, 40–43). Эти события, предсказываемые автором книги Даниила, являются только гиперболизированным повторением уже описанных им прошлых событий: он предвидит новый, более успешный поход на Египте и новое, более масштабное преследование евреев. Вероятно, можно предположить, что в обоих случаях мы видим типологическое указание на одни и те же будущие события: Дан 11, 40–44 так же, как и Дан 11, 25–35, являются предвидением Второй мировой войны и Холокоста.

Автор книги Даниила предсказывает небывалую экспансию Антиоха, захват им не только Египта, но и отдаленных Ливии и Эфиопии. Прямое указание на эти регионы Африки, разумеется, вызывает в памяти африканские кампании Италии и Германии. Однако эти предполагаемые аналогии вряд ли представляют какой-то интерес.

Эфиопия была захвачена Италией в 1936 году и потеряна итальянцами в 1941; никакого участия в ее оккупации немцы не принимали. Равным образом попытка захвата Египта не увенчалась успехом – в 1942 году немецко-итальянские войска были остановлены вблизи Александрии. Однако еще более важно то, что африканская кампания Германии по своему значению совершенно несопоставима с походами Антиоха на Египет – для Антиоха Египет был главным противником, центром враждебной державы Птолемеев, а для немцев – периферийным театром военных действий. По своему политическому смыслу последний поход Антиоха против Египта может быть сопоставлен только с успехами Германии в начале Второй мировой войны в целом. Подобно тому, как предсказанный автором книги Даниила поход Антиоха против Египта должен был стать кульминацией успехов Селевкидов в столетней серии Сирийских войн, победы Вермахта в 1939–1942 годах были кульминацией успехов Германии в борьбе за мировое господство, длившейся со второй половины XIX века. Автор книги Даниила рисует невиданные успехи Антиоха в войне с Птолемеями, которых никогда не добивались Селевкиды; его армия продвигается в отдаленные от Средиземноморья районы Африки, оставшиеся недоступными даже для персов.

Равным образом, наступление немцев в 1941–42 годах своими масштабами и глубиной превзошло все, достигнутое Германией в Первую мировую войну: под контролем нацистов оказалась почти вся территория Европы от Атлантического океана до Москвы и предгорий Кавказа; сражения шли в низовьях Волги и в предместьях египетской Александрии.

Одновременно последний поход Антиоха на Египет рисуется автором книги Даниила как страшное бедствие для еврейского народа, превосходящее предыдущие гонения. Сначала он предрекает, что Антиох «нападет на области, наводнит их, и пройдет через них. И войдет он в прекраснейшую из земель, и десятки тысяч падут» (Дан 11, 41). По мнению К.А. Ньюсом описанные здесь «нападение на Иудею и уничтожение десятков тысяч предполагают, что автор использует парадигму эсхатологической битвы против Иуды и Иерусалима, описанную пророками послепленного периода, особенно вторжение Гога в Иез 38, 8–13 и собирание “всех народов” против Иерусалима в Зах 14, 2»[812]. По ее мнению, именно это нападение Антиоха на страну Израиля связано с появляющимся в 12 главе указанием на то, что «наступит время весьма тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существует народ» (Дан 12, 1)[813]. Очевидно, что все эти указания могут быть сопоставлены с событиями Холокоста – еще более прямо, чем повествование в Дан 11, 31–35. Здесь автор книги Даниила говорит уже не о религиозных преследованиях, а о массовом уничтожении «десятков тысяч», представляющих для античной Иудеи огромное число; именно к этим событиям он относит определение חרצ תע «тяжкого времени», бедствия, какого еще не было за время существования еврейского народа – ни во времена египетского рабства, ни вавилонского завоевания, ни религиозных преследований Антиоха. По-видимому, именно здесь автор книги Даниила наиболее близко подошел к пророческому предвидению Холокоста и его правильному определению как уникальной катастрофы в истории еврейского народа и человечества.

В стихах 44–45 автор книги Даниила говорит о гибели Антиоха. Из-за «слухов с востока и севера» он вернется из Египта, отправившись «истреблять и губить многих». Сложно сказать, сказалось ли в этом сценарии влияние рассказов о Камбисе, библейского повествования