— К сыну не подходи, бля! Убью!

Командир омоновцев успокоил его:

— Да на хрена он нам нужен?

Омоновцы забрали с рельсов чучело Ельцина и уехали.

Шахтеры принялись поднимать поваленные палатки, собирать разбросанные вещи. Надя с Ванечкой на руках бродила по темному и разрушенному палаточному городку, спрашивала:

— А где Петрович? Где наш крестный?

Шахтеры пожимали плечами.

И вдруг она увидела его у высокой решетчатой ограды Белого дома. Он двумя руками держался за решетку и молча тряс ее — все сильней и сильней.

А за решеткой стояли охранники, и один из них уже взвел затвор автомата.

Видя это, руководитель пикета стал еще сильнее сотрясать ограду и заорал:

— Да! Стреляй! Стреляйте, суки! Ну!!! Стреляйте!!!

Охранники подняли автоматы.

Надя с Ванечкой на руках бросилась к Петровичу и закричала охранникам:

— Не-ет! Не стреляйте! Нет!!!

— Уйди, дура! — крикнул ей Петрович и снова стал трясти решетку, в истерике крича охранникам: — Давайте! Сволочи! Убейте меня! Ну! Убейте!!!

— Нет! — кричала Надя. — Тут ребенок! — И оглянулась на шахтеров. — Люди!

Шахтеры уже и сами набежали, силой оттащили своего руководителя от ограды.

— Идиоты, пусть бы меня убили! — орал он. — Восстание бы началось!..

Назавтра по Москве-реке с пароходными гудками плыла мимо Белого дома баржа с большим транспарантом:

ТРЕБУЕМ ОТСТАВКИ АНТИНАРОДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА!

Под эти гудки шахтеры сворачивали палаточный городок, Надя умывалась у рукомойника, Петрович, руководитель пикета, кормил Ванечку фруктовым пюре из банки, а Ваня стучал шахтерской каской и охотно ел.

— Вот, крестник, — говорил Ване Петрович, — ешь, правильно! У меня не было такой мамки, как у тебя. Ты ее береги!.. Мою мамку беременной сослали в Воркуту — вечно воевала с советской властью. Дали 15 лет, а уморили за пять, я тоже в детдоме вырос… Видишь, ни хрена у нас не получается всеобщая забастовка. И не вышло из меня вождя мирового пролетариата — объелся народ революциями, и толку от них… Ты доедай, доедай!.. Вырастешь — может, ты чего сделаешь…

Надя, умывшись, подошла к ним.

— Ты меня понял? — спросил Петрович у Вани и повернулся к Наде: — Мы домой. Поедешь с нами? Там, правда, жрать нечего. Зато люди хорошие.

Переносной телевизор сообщал очередные новости:

— Население потеряло все свои сбережения, «скорые» замотались по вызовам инфарктников, резко увеличилось количество самоубийц. Вчера на улице Заморенова двадцатишестилетний мужчина выпрыгнул из окна пятнадцатого этажа и разбился насмерть. На Крымском мосту прыжком в воду пытался покончить жизнь некто Александр Баронин. И вот прямо сейчас новый инцидент — на Бородинском мосту президент банка «Энергия века» собирается покончить с собой…

Надя оглянулась на телевизор:

— Что??? Как он сказал? Какого банка?

Кто-то из шахтеров пожал плечами:

— Какая-то «Энергия века»…

А телеведущий продолжал, нагнетая сенсационность:

— Наша съемочная группа уже подъехала к Бородинскому мосту, и сейчас нам покажут самоубийцу. Да, вот мне говорят, что наш корреспондент уже на связи, а фамилия самоубийцы — Кибицкий… Да, вот мне принесли справку: Павел Кибицкий, президент банка «Энергия века»…

— Боже мой! — в ужасе вскрикнула Надя. — Бородинский мост — где это?

— Тут рядом, — сказал Петрович, — на Смоленской набережной.

Надя, схватив Ванечку, сорвалась с места и бегом рванула к Смоленской набережной.

— Надежда, ты куда? — крикнул Петрович. — Ты же в розыске!

Но Надя не слышала, а с Ванечкой на руках что есть сил бежала по набережной. От тряски Ванечка расплакался, Надя просила его на ходу:

— Терпи, Ваня! Потерпи!..

У Бородинского моста была гигантская пробка, а вокруг моста — милицейское оцепление, густая толпа зевак, радиокомментаторы, машины и передвижные тарелки-антенны съемочных групп РТР, НТВ и ОРТ.

Надя ворвалась в эту толпу, крича в истерике:

— Пропустите!.. Пустите!..

Милицейские заступили ей дорогу:

— Стой! Куда ты?

— Там мой муж! Пустите! — закричала Надя. — Это мой муж!..

На пустом мосту, отгороженный от толпы милицейским кордоном, Кибицкий, какой-то взъерошенный и с дикими глазами, уже стоял с наружной стороны перил. Свисая одной ногой над водой, он безумными глазами оглянулся на Надин крик и увидел Надю, которая вырвалась из рук милиции и бежала к нему по мосту с ребенком в руках.

За ее спиной один из ментов, посмотрев ей вслед, стал озабоченно листать оперативки с фотографиями разыскиваемых преступников.

— Стой! — закричал Наде Кибицкий. — Стой, а то прыгну!..

— Нет! Павел! Вы же высоты боитесь! — крикнула Надя.

— Боюсь, но прыгну! Уйди! — И Кибицкий сделал движение вперед, с моста.

Надя рухнула на колени:

— НЕТ!!!

Тем временем телекомментатор, стоя перед операторским краном, взахлеб рассказывал зрителям:

— Мы ведем репортаж прямо с места события! Только что молодая женщина с ребенком на руках прорвалась к самоубийце. К сожалению, мы не слышим, что она говорит ему…

А на мосту Надя медленно, на коленях двигалась к Кибицкому:

— У вас мама парализованная — как она будет без вас?

Кибицкий смотрел на нее.

— Слезайте, пожалуйста! — просила Надя.

Вдали, вокруг моста толпа, жадная до зрелищ, жала на милицейское оцепление. Милиционеры, взявшись за руки, с трудом сдерживали этот напор.

Кибицкий через решетку моста объяснял Наде:

— Я нищий, пойми!

— Слезайте, я вас прошу! — говорила она. — Ваня, скажи ему!

— Ты не понимаешь, — продолжал Кибицкий. — Я даже мамину квартиру заложил.

— Это не важно. Мы будем книги на улице продавать…

— Я чужие деньги угробил! Меня посадят в тюрьму!

— Мы будем вам передачи носить, за мамой будем смотреть… — Надя опустила Ванечку на асфальт. — Ваня, иди! Иди к папе, сынок! Как я люблю тебя? Я люблю тебя так, что скажи мне лишь слово…

Ванечка, еще нетвердо стоя на ножках, сделал несколько шатких шажков к Кибицкому.

Кибицкий смотрел на него, а Ваня, шатко шагая, на ходу протягивал к нему руки.

1977–2005

Р.S. Фильм «Ванечка», поставленный Е. Николаевой, уже был на киноэкранах, и я не вижу нужды его комментировать — тем паче, что его видело, мягко говоря, не так уж много зрителей. Наверно, это и к лучшему — посмотрев первые 20 минут этого фильма, я ушел с просмотра, чтобы вконец не убиваться от того, что с моим «Ванечкой» сделали режиссер и продюсеры. Конечно, я сделал большую ошибку, доверив «Ванечку» режиссеру Николаевой. Но, слава Богу, мой «Ванечка» пережил этот фильм, и теперь существуете вы, читатели, — мне куда спокойней и безопасней передать этого чистого ребенка вам прямо с рук на руки, без киношных посредников.