Импресарио закурил сигарету и опустил стекло. Он обдумывал свой ответ.

— По той простой причине, что мы с Дюбуа были начеку. В таких делах нельзя быть застрахованным от доноса, и мой коллега не чувствовал себя спокойно. Должно быть, он понял, что обстановка меняется, поскольку попросил меня отвезти его жену и детей в безопасное место. С тех пор как немцы вошли в Париж, почти три года назад, я живу в боевой готовности. Очень быстро я присоединился к Лондону и решил бороться по-своему, наблюдая за врагом вблизи. Вскоре я понял, что самое главное — помочь как можно большему числу евреев избежать отвратительной политики нацистов. Эрмина, если бы вы присутствовали при облаве Зимнего велодрома, вы бы меня поняли. Эти женщины, дети, которых согнали всех вместе, мужчины самых разных возрастов… Аресты производили французские полицейские. Мне стыдно за них, стыдно за человечество в целом… Союзники пропускают это мимо ушей, но нам все давно понятно. Гитлер запустил программу уничтожения еврейской нации. Лагеря так называемых депортированных или заключенных призваны уничтожить всех, кто не принадлежит к чистой арийской расе. Цыгане тоже погибают тысячами. Я не боюсь смерти, если моя совесть будет чиста. За два года я спас сотню человек. Это мало и вместе с тем много. Но чтобы победить в этой подпольной борьбе, нужны поддержка, соратники, достойные доверия, и неослабевающее внимание, высочайшая бдительность. От предательства защититься нельзя, увы! Нужно постоянно все продумывать, ничего не пускать на самотек.

Влюбленная Жанина восхищенно погладила его по плечу. Октав удостоил ее улыбкой. Пришедшая в ужас Эрмина подбирала слова.

— Я ничего этого не знала, — наконец сказала она. — А что по поводу Тошана?

— О боже! — разозлился он. — Мне поручили отправить его обратно в Канаду. Ваш героический муж сделал достаточно, когда находился в Лондоне. Отлично выполненное задание, чуть не убившее его! Но он хотел еще — отсюда его прыжок с парашютом на юге Франции. Думаю, он лучше меня расскажет вам о своих подвигах. Но имейте в виду, его возвращение в Квебек не исключает нового отъезда. Выбор велик: Италия, Африка, Япония… Весь мир становится пороховой бочкой.

— Спасибо! Мне это не сильно помогло, но, по крайней мере, я уверена в одном: если я хочу увидеть своего мужа, нам нужно приехать в Монпон как можно скорее.

— Отсчитайте еще пятьсот километров. И нам придется сделать остановку, я очень устал. Мы заночуем в Туре.

Сраженная только что услышанным, Эрмина молча кивнула. Деревья на обочине мелькали в свете фар, и ей казалось, что Тошан удаляется от нее с такой же головокружительной скоростью и она его никогда больше не увидит.

«Прошу тебя, любимый, дождись меня! Умоляю тебя…»

Монпон, воскресенье, 21 марта 1943 года

Тошан проснулся и с некоторым удивлением ощутил щеку Симоны на своем плече. Она крепко спала. Натан спал в маленькой железной кроватке, которую специально для него принесла хозяйка отеля.

«Пока все идет хорошо, — подумал он. — Либо я научился убедительно врать, либо эти люди просто не хотят доставлять нам неприятностей».

Ему удалось снять комнату в самом скромном семейном пансионе, расположенном на тихой улице городка Монпон, на берегу реки Дордонь. Он показал свои фальшивые документы, с расстроенным видом объяснив, что у его жены и ребенка их украли. За несколько минут он выдумал целую историю. Желая сразу объяснить свою необычную внешность, он воспользовался идеей одного подпольщика их организации, который посоветовал ему выдавать себя за корсиканца.

— Мы приехали из Аяччо, — сообщил Тошан с неотразимой улыбкой, к которой хозяйка отеля не смогла остаться равнодушной. — Я везу свою семью в Либурн, к дяде, который их приютит. А мне придется уехать на обязательные работы…

Это была славная женщина. Ей не потребовалось знать больше, и, получив оплату за три дня вперед, она больше не интересовалась ими. Зато муж выглядел более подозрительным. «В любом случае послезавтра мы уйдем отсюда по реке, — снова подумал Тошан. — Симоне было необходимо отдохнуть, и Натан успокоился, оказавшись в нормальном доме, в удобной кровати».

Тем не менее из комнаты он выходил один. Накануне в бакалейной лавке он купил мальчику игрушку: овцу из клеенки с прилепленной шерстью. Этот поступок очень тронул молодую еврейку.

— Ты такой милый! — воскликнула она. — Спасибо также, что купил мне одеколон, а то мой уже закончился. Тошан, не обижайся на меня, но я боюсь. Здесь, как и везде, полно немцев. Есть комендатура и патрули. Мне кажется, ты играешь с огнем.

— Мы просто выиграем драгоценное время. Один речник отплывает во вторник утром в Либурн. Я предложил ему сумму, которая убедила бы взять на свое судно кого угодно. Он заверил меня, что в Либурне найдет нам возможность добраться до Бордо. А когда мы будем на месте, я свяжусь с человеком, который снабдит тебя документами и поможет попасть на корабль Красного Креста. Симона, я обещал спасти вас с Натаном. Я сдержу слово.

— И что ты будешь делать потом, когда наконец избавишься от нас?

— Либо поеду с вами в Англию, либо попытаюсь вернуться в Париж, где у меня есть надежный связной — бывший импресарио моей супруги.

Смутившись, Симона не стала настаивать. Она была влюблена в Тошана и предпочитала жить одним днем. Эта красавица Эрмина, о которой он ей иногда рассказывал, хотя и очень скупо, представлялась ей яркой, совершенной, обворожительной и вызывала в ней смутное чувство ревности. Но она понимала, что ревновать нелепо.

Валь-Жальбер, тот же день

Лора и Андреа Дамасс играли в шашки в гостиной. Учительница должна была отправиться в гости к своему жениху Жозефу Маруа, но не торопилась выходить из дома. С самого утра с неба сыпались тяжелые хлопья мокрого снега, поскольку мороз ослабел.

— Жо, наверное, вас заждался, — произнесла хозяйка дома с улыбкой, скрывающей раздражение. Ей надоело передвигать шашки по доске, и упорство партнерши было непонятным. — Оденьтесь потеплее и обуйте резиновые сапоги. Хорошо, что идти недалеко.

— О! Скоро Жозеф будет видеть меня каждый день. Ничего страшного, если он подождет еще полчасика, — вздохнула Андреа. — Надеюсь, что в день нашей свадьбы погода будет более приятной.

— Разумеется! — воскликнула Лора, готовая прямым текстом сказать ей, чтобы она шла к Жозефу.

— Дорогая мадам! Вы так нервничаете из-за малышки Кионы. С ней происходит что-то странное! Хотя доктор осматривал ее сегодня утром и заверил вас, что это не кома.

— Слава Богу! Но я все же очень обеспокоена.

Обе женщины одновременно вздохнули. Киона вот уже три дня не вставала с постели. Сказав Жослину, что Тошан находится в Монпоне и что скоро там произойдет трагедия, она снова впала в забытье. Было невозможно ее разбудить и накормить. Мирей ухитрялась вливать в нее понемногу травяной настой, просовывая чайную ложку между губами.