«Форд превратил прибыль из цели производства в средство достижения общей пользы, что предопределило принципиальное изменение отношения к наемным работникам. Оказалось, что успеха добивается тот, кто рассматривает кадры не с точки зрения издержек производства, а как его главный ресурс. Форд одним из первых осознал важность разносторонней положительной стимуляции труда: «Мы опрокинули старый обычай, скверный обычай платить рабочему ровно столько, сколько он согласен был взять». Он ввел 8-часовой рабочий день, установил на своих предприятиях самую высокую в промышленности США почасовую ставку оплаты труда и неукоснительно стремился к облегчению труда рабочих и улучшению его условий. И все это произошло еще до социалистической революции в России.

Автомобильное производство Форда сыграло роль катализатора в индустриализации США, создав промышленность, финансируемую массовым покупателем. Постоянно расширявшиеся масштабы потребления фордовским делом металлов и угля обеспечивали стабильность их сбыта, в результате чего вся промышленность страны незаметно оказалась в зависимости не от банков, а от внутреннего рынка, емкость которого росла по мере снижения цен на автомобили. Благодаря Форду автомобиль из предмета роскоши стал массовым средством передвижения, доступным средней американской семье. Это в свою очередь вызвало бум в строительстве автодорог.

Жизнь и достижения Форда опрокинули теорию Маркса, по которой промышленный предприниматель выступает паразитом, присваивающим неоплаченный труд рабочего. Дав впечатляющую картину наемного рабства в современной ему английской промышленности, Маркс не смог увидеть того, что промышленный предприниматель не только эксплуататор наемного труда, но и организатор производства, выполняющий важные общественные функции. Его теория привела к искусственному противопоставлению управленцев, служащих и рабочих. Поэтому в Советской России попытки рабочего самоуправления закончились привлечением «буржуазных» спецов, без которых обойтись не удалось. Форд на деле доказал, что частная форма собственности на средства производства способна обеспечивать реализацию общественных интересов. Практика социалистического строительства показала, что общественная по форме собственность может использоваться в чьих-то частных интересах вопреки интересам общества. Первостепенное значение имеет качество управления.

Пора, наконец, сказать правду о том, что индустриализация СССР в гораздо большей степени обязана идеям Форда, чем Маркса. В 1924 году книга Форда «Моя жизнь, мои достижения» была издана в России. В 1926 году, выступая перед ленинградскими рабочими, Сталин, отвергнув возможности развития отечественной промышленности за счет иностранных кредитов («российский путь»), военных захватов («германский путь») и неэквивалентной торговли с колониями («английский путь»), указал на американский путь, суть которого в ориентации на внутренний рынок. Промышленность может нормально развиваться, если все, что она производит, будет скупаться на внутреннем рынке. Емкость внутреннего рынка определяется покупательной способностью населения и растет на базе систематического снижения цен. Снижение цен обеспечивается снижением издержек производства вследствие научно-технического прогресса…

В СССР нашла практическое воплощение мечта Форда о плане, охватывающем всю национальную экономику…»

Форд считал желательным, «чтобы каждая нация научилась, насколько возможно, сама удовлетворять свои потребности… создала свою собственную промышленность и собственную культуру, покоящуюся на твердом основании».

Конечно, мечты Форда о плановом хозяйстве в масштабе всей страны остались мечтой, однако они оказали большое влияние и на советский опыт, и на политику президента США Франклина Рузвельта, который прислушивался к советам английского экономиста Джона Мейнарда Кейнса (1883–1946), в свою очередь немало поучившегося у советских теоретиков планирования. Хотя основной труд Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег» вышел только в 1936 году, его важнейшие идеи поддержания «эффективного спроса» и поддержание «полной занятости» высказывались им раньше. Кейнс советовал для преодоления экономического кризиса всемерно увеличивать государственные расходы, расширять общественные работы, увеличивать количество денег в обращении и пр., словом, как раз противоположное тому, что ныне делают российские министры-монетаристы по рекомендациям либеральной экономической науки.

Революционным шагом стало заявление Рузвельта:

«… Ни один бизнес, существующий за счет выплаты рабочим зарплаты ниже прожиточного уровня, не имеет права на существование в нашей стране». Под прожиточным минимумом, разумеется, всюду (кроме нашей страны) понимается не пресловутая «корзина» из немногих продуктов, которая только позволяет не умереть с голоду, а тот набор товаров и услуг, который обеспечивает приличные условия существования «низов».

Экономическая наука прошла мимо того факта, что даже там, где частная собственность формально существует, она в большой мере уже поставлена под контроль государства. Видный деятель российского оборонного комплекса Анатолий Долголаптев заметил:

«Джон Кеннет Гэлбрейт раскрыл, как на самом деле работает «планирующая система», которая является ядром постиндустриальной капиталистической экономики. Высмеял сказки о свободной конкуренции. Например, крупнейшие корпорации американского ВПК, по Гэлбрейту, лишь по вывеске являются частными. Весь оборотный капитал им предоставляет государство». Администрация США стратегически распоряжается активами высокотехнологичной промышленности, благословляя слияние одних корпораций» и запрещая унию других, которая не впрок государству[94].

Сильнейший удар по «экономике финансовых пузырей» нанес выдающийся американский мыслитель, экономист и политический деятель Линдон Ларуш. Он наметил путь для перехода от финансовой экономики – к физической экономике.

Ларуш обратил внимание на то, что, по данным официальной статистики, производство в США растет, тогда как в физическом выражении оно давно уже сокращается. Между тем, по его убеждению, «экономика по сути своей является физической экономикой, и никогда более деньги не должны быть чем-то большим, чем средством для стимулирования производства и физического распределения вновь созданных реальных товаров… Настоятельная необходимость истинного экономического возрождения побуждает нас с самого начала исходить из принципов физической экономики, полностью подчиняя им финансовую и монетарную практику», тогда как в современной жизни финансисты подчинили себе реальных производителей.

Решив отыскать корни такого несоответствия здравому смыслу и Божественным законам, как они формулируются во всех традиционных религиях, Ларуш установил, что с давних пор в мире идет борьба двух основных направлений в экономической теории.

Идейное обоснование физической экономике дал Платон, его последователями были Николай Кузанский, Леонардо да Винчи. Как науку, ее основал Готфрид Лейбниц. Его линию продолжали Кольбер во Франции, Бенджамин Франклин, Александр Гамильтон, сын и отец Кэрри в США, Фридрих Лист в Германии, в послевоенное время – де Голль во Франции и Аденауэр в Германии.