В главном управлении СС в октябре 1942 года был сделан малоутешительный вывод, что непродуманное обращение с такими людьми в войсках СС приводит к изменению их мировоззрения и даже превращает некоторых из них во врагов. Военной цензурой, например, было перехвачено письмо голландского юнкера Веера своему другу в Амстердаме, в котором он написал, что чувствует радость вследствие высадки войск союзников в Италии. Гиммлер сразу же приказал предать его суду эсэсовского трибунала.

Бельгиец Леон Дегрель, штурмбанфюрер СС, награжденный Железным крестом с дубовыми листьями, как потом оказалось, находился в войсках СС с единственной целью: воспрепятствовать плану Гиммлера об отделении от Бельгии территорий, заселенных фламандцами, и присоединении их к Германии. А пропагандист национал-социалистского движения в Голландии Фоорхеве оказался на деле противником Германии и великогерманской политики. Он сказал одному из своих друзей, что, «благодаря вступлению в войска „этих тупоумных идиотов“, можно реально противодействовать планам СС».

Даже самые недалекие европейские добровольцы войск СС стали понимать, что данные им обещания не выполняются. Некоторые из них наивно думали, что своей службой у немцев они смогут обеспечить независимость своих стран в новой Европе Адольфа Гитлера. Для поддержания этих настроений руководство войск СС, изображая, как говорится, в красках будущее, которого, как они знали, никогда не будет, шло на некоторые хитрости. Так, в Бад Тёльце юнкерская школа была преобразована в так называемую европейскую военную академию, в которой ненемцы могли даже критически оценивать национал-социалистскую партийную программу, а в Голландии планировалось сооружение «памятника германскому воину».

Но и у офицеров войск СС представление о мире, в который они когда-то верили, стало меняться. Идеологическая нить, связывавшая таких фюреров, как Штайнер, Хауссер, Биттрих и Дитрих, с «черным орденом», становилась из месяца в месяц все тоньше и тоньше. Вера в Гитлера была подорвана, уверенности в окончательную победу уже не было, появились угрызения совести. Личный состав дивизий СС, оказавшийся между идеологическими фронтами, толком уже не знал, относится ли он по-прежнему к охранным отрядам.

По определению швейцарского социолога Рольфа Биглера, в войсках СС стало складываться своеобразное отношение к государственному авторитету и правительству. «Для солдат и офицеров их части становились истинным отечеством, а связующим мистическим звеном — память о тяжелых боях и павших товарищах».

Даже генералы войск СС стали проявлять большую самостоятельность и определенное непослушание в отношении вышестоящих инстанций. Характерный пример — поступок Пауля Хауссера, получившего в феврале 1943 года распоряжение остановить наступавшие советские войска и удержать Харьков. Когда же 12 февраля русским удалось выйти в тылы его 2-го танкового корпуса и создалась угроза окружения, Хауссер отдал приказ оставить город, несмотря на строжайшее указание фюрера не отступать. 15 февраля его корпус вышел из сжимавшегося кольца, не выполнив распоряжений главного командования сухопутных войск, но сохранив личный состав и технику. Генерал-фельдмаршал фон Манштейн[140] буквально через несколько дней использовал корпус Хауссера при организации своего контрнаступления. Гитлер высказал недовольство непослушанием генерала, но трогать его не стал.

Командование вермахта отмечало факты непослушания и самостоятельных действий и у других генералов войск СС. Так, командира лейбштандарта Дитриха обвинили в выдвижении своих подразделений в сторону Ростова «из-за престижных соображений». Генерал-фельдмаршал Клейст отдал приказ, в котором командиру дивизии СС «Викинг» предписывалось:

1. Впредь занимать позиции строго в указанных районах.

2. Представить объяснения о причинах занятия дивизией рубежей в нарушение распоряжений штаба корпуса.

Проявления независимости и самостоятельности своих генералов пришлось прочувствовать и Генриху Гиммлеру. 23 ноября 1942 года начальник управления кадров СС Максимилиан фон Херф доложил ему: «Вокруг Юттнера собирается круг лиц, за которыми следует установить наблюдение. Это в первую очередь группенфюрер СС Петри и бригадефюрер СС фон Йена и Ханзен. Они далеки от воззрений эсэсовских лидеров. Их стремление — стать солдатами гвардии, все остальное для них — второстепенное дело».

Хотя рейхсфгорер СС и не имел никогда тесных связей с войсками СС, он все же не мог пройти мимо все увеличивавшейся бреши, образовавшейся между ними и орденом. Проявления отчуждения не стали для него неожиданными. Еще 5 марта 1942 года он записал в своем дневнике: «Предвижу опасность того, что войска СС под девизом „военной необходимости“, как в свое время вермахт, использовавший лозунг „мероприятий по усилению обороны страны“, начнут вести собственную жизнь».

Самостоятельность начала проявляться с мелочей: нежелания командования войск СС завязывать более тесные отношения с остальными эсэсовцами; попыток введения рангов, соответствовавших чинам и званиям вермахта; быстроты подчинения приказам командования вермахта вопреки четким предписаниям рейхсфюрера СС.

Когда во время налета самолетов союзников на Берлин 600 солдат войск СС предоставили себя в распоряжение военного коменданта, Гиммлер в сердцах отдал распоряжение:

«Если впредь хоть один солдат войск СС будет предоставлен в распоряжение командования вермахта, я не только сниму, но и арестую коменданта Берлина».

Рейхсфюрера СС беспокоили и явления несколько иного плана. Так, комендант войск СС Нюрнберга штандартенфюрер СС Ло наотрез отказался устанавливать контакты с организациями СС и СД города. 10 октября 1941 года отдел СД Нюрнберга докладывал: «Бригадефюрер СС Мартин, высшее должностное лицо по линии СС в городе, приложил все свои усилия по созданию единого блока всех организаций СС… Его попытки включить в него и войска СС ничего не дали из-за непонятной и упрямой позиции штурмбанфюрера СС Ло».

Гиммлер снова и снова напоминал руководству войск СС, что их истинный дом — это охранные отряды, потребовав в августе 1941 года сохранения в частях эсэсовских званий офицерского состава. Штайнеру дали указание не подписывать более свои приказы титулом «генерал Штайнер». В то же время Гиммлер был вынужден разрешить командованию войск СС, начиная с бригадефюрера, носить и соответствующее звание, принятое в вермахте.

В целях поднятия уровня мировоззренческого сознания солдат войск СС были отданы строжайшие распоряжения по выработке у личного состава «твердого и фанатичного национал-социалистского мировоззрения и приверженности идеям фюрера рейха Адольфа Гитлера». Гиммлер в связи с этим объявил: «Оценку способности каждого фюрера СС командовать подразделением или частью я буду впредь оценивать не только по уровню боевой подготовки, но главным образом по результатам воспитательной работы, когда каждый офицер, унтер-фицер и солдат станет бойцом, не страшащимся никаких кризисных явлений».