— Добро пожаловать домой, Мэл! — послышался голос Джоан Даунис, прежде чем Камелия успела войти в холл, опираясь на руку Магнуса. Экономка бросилась вперед, ее круглое лицо светилось от счастья, глаза сияли под очками. — Ты даже не представляешь, как мы по тебе скучали! Боже, как же я рада, что ты вернулась!

Она крепко обняла Мэл. Потом вышел Антони. Его длинное лицо было, как всегда, печальным, но глаза радостно смеялись.

— Ма шерри, — произнес он по-французски, целуя Камелию в обе щеки, а затем, взяв ее за локти, пристально вгляделся в лицо. — Красива, как всегда.

Мэл засмеялась. Антони всегда осыпал ее комплиментами, даже когда они не соответствовали действительности.

— Ах ты, старый развратник! — воскликнула она. — Я выгляжу ужасно, и ты это видишь. У тебя в кухне не найдется пары старых мешков, чтобы я смогла носить их на голове до тех пор, пока не приму достойный вид?

Отек с глаза и щеки сошел, но на лице все еще оставался желтокрасный синяк, пересеченный маленькими шрамами. И хотя лицо Камелии выглядело ужасно, оно, по крайней мере, больше не болело. Ее беспокоила только нога. Было больно ступать даже на пятку, и Мэл предупредили, что ее надо поберечь.

— В кабинете Магнуса стоит поднос с чаем, — проговорила Джоан. — Мы хотели выпить его в кухне, но решили, что ступеньки ты еще не осилишь. Мы так рады, что ты вернулась, Мэл! Нам тебя очень не хватало.

Через час Магнус помог Мэл подняться по ступенькам в ее прежнюю комнату. Смеркалось. Мэл было приятно поговорить с персоналом, интересно послушать истории о гостях, но она была еще слишком слаба и быстро устала. Она чувствовала себя раздавленной потоком вопросов. Ее старые друзья намеревались услышать гораздо больше, чем им сообщили, но Мэл не могла собраться с мыслями, чтобы хоть что-нибудь им рассказать. Она не знала, появятся ли у нее когда-либо для этого силы.

— Это было для тебя слишком, правда? — спросил Магнус, открывая дверь ее спальни. — Наверное, это так, но от Джоан с Антони очень сложно отделаться. Когда-нибудь мы с тобой поговорим и решим, будем ли мы рассказывать им всю правду. Они, без сомнения, любят тебя и заботятся о тебе. Я думаю, что тебе станет легче, когда исчезнут секреты.

Камелия не ответила. Комок подступил к ее горлу, когда она увидела свою комнату. Шторы были задернуты, свет у кровати приглашал ее войти. Джули распаковала вещи, которые Конрад привез из Фулхема. Она разложила ее ночную рубашку и халат на кровати.

— Здесь все по-прежнему? — Магнус приподнял густую белую бровь.

— Даже лучше. — Камелия вздохнула от счастья и села на кровать. На маленьком столике у окна она заметила вазу с цветами. В кресле сидел медвежонок, а у изголовья кровати стояла ваза с фруктами. Камелии сказали, что некто по имени Жаин Суливан жила в этой комнате, но она уехала, и на полки вернулись книги Мэл, как будто их никогда оттуда не убирали. Камелия знала, что все ее вещи находятся на своих местах — в ящиках гардероба. — Мне все время снилась эта комната, пока меня здесь не было, особенно когда я жила в той ужасной конуре до того, как стала работать с Коном.

Камелия уже успела забыть о том, как лампа отбрасывает розовый свет на потолок, какой мягкий здесь ковер и как изысканно выглядит бело-розовый интерьер. Сейчас она почувствовала почти то же самое, как тогда, когда впервые увидела эту комнату.

— Медвежонок от Ника, — сказал Магнус, поднимая игрушку и передавая ее Мэл. — Он присмотрит за тобой, пока мой сын отсутствует.

Камелия, счастливо улыбаясь, прижалась к медвежонку щекой. Мех игрушки был таким же светлым, как волосы Ника. На медвежонке был красный галстук в горошек. Никто, кроме ее матери, никогда не дарил Мэл мягких игрушек, это придало подарку особую пикантность. — Я не могу дождаться, когда увижу Ника, — произнесла она. — Но мне немного страшно.

— Ты увидишь, как он изменился. — Магнус сел на стул у окна. Он выглядел усталым и задумчивым. — Недавно Ник признался, что, разыскивая тебя, он смог разобраться в себе. Я не совсем понимаю, что он хотел этим сказать, но мне кажется, что ты это знаешь.

Мэл кивнула.

— Он повзрослел, — продолжал Магнус. — Стал нежнее, добрее. Рут называла его бычком. Оглядываясь назад, можно сказать, что она была права: Ник был упрямым, вспыльчивым и очень высокомерным.

— Вы оба, наверное, были потрясены тем, что обо мне узнали, — тихо проговорила Мэл.

— Да, но мы не испытали отвращения, если ты это имеешь в виду, — улыбнулся Магнус, подбадривая ее. — У нас на многое открылись глаза. Мы поняли, какой у тебя сильный характер, если ты смогла пройти через все, что с тобой случилось, и сохранить искренность и доброту. В любом случае, у каждого из нас есть скелет в шкафу.

Мэл усмехнулась.

— Я не могу быть доброй к Эдварду, — сказала она. — И по правде говоря, я все еще не доверяю Хелен, даже после того, что ты мне о ней рассказал. Если она такая заботливая и умная, то почему не расставалась с Эдвардом в течение стольких лет?

— У каждого в жизни бывает период, когда необходима чья-то поддержка, — ответил Магнус, пододвигаясь к кровати. Он хотел рассказать о собственных чувствах к Хелен, но решил, что сейчас не слишком подходящее время для этого. — Но уверен, что Хелен сама расскажет тебе обо всем.

— Я до сих пор не понимаю, как у него оказалась ее записка, если Хелен не имеет к этому никакого отношения, — продолжала настаивать Мэл.

— Это была очень старая записка, — объяснил Магнус. — Хелен сказала, что несколько лет назад перестала пользоваться голубой бумагой и подписываться буквой «X». Это произошло тогда, когда она перестала называть себя Элли. По словам полиции, в доме Эдварда обнаружили целую коллекцию ее вещей. Как барахольщик, он сохранял все, что она ему давала. Хелен лишь однажды приезжала в тот дом, и то много лет назад, когда еще была жива его бабушка. Хелен была уверена, что он давно уже продал этот дом. Я все думаю, какая тайна кроется за всем этим. Любой нормальный человек на месте Эдварда, зная, что Хелен будет сниматься неподалеку, предложил бы ей пожить в этом доме. Кстати, когда мы с письмами из газеты приехали в Бат, Эдвард остался в коттедже Хелен, хотя его собственный дом был рядом.

— Мне все это не нравится, — проговорила Мэл. — К тому же он в нее влюблен!

Магнус улыбнулся ее упрямству. Камелия отказывалась понять то, что Хелен тоже была жертвой. Ему так хотелось рассказать Мэл о том, что он чувствует к Хелен. Впервые после смерти Рут Магнус испытывал страсть к женщине. Он начал надеяться на то, что они и дальше будут вместе. Но пока Хелен не поговорит с Мэл и все не станет на свои места, ему надо держать свои чувства в себе.

— У Эдварда была скорее мания, а не любовь, — произнес он мягко. — Но ты лучше, чем кто-либо, знаешь, как можно попасть на крючок к старому другу, когда он не хочет признавать, что все пошло не так.

Мэл сразу вспомнила о Дуги и о Би. Да, она очень хорошо знала, как люди попадают на такой крючок.