Между тем эта сегрегация в публичном пространстве начинает нарушаться на демократических социалистических банкетах с конца 1848 года, поскольку женщин порой допускают к участию в них, и это шокирует. Эжен де Мирекур, например, инкриминирует Пьеру Леру среди прочего «банкет скотниц», на котором философа поцеловала председательница, а затем три сотни участниц. Над женскими банкетами охотно издевались антисоциалистические публицисты; огромный успех имела брошюра под каламбурным названием «Банкет женщин-сосициалисток»[765].

Как же поступить в этом случае? Если банкет — метафора политического общества, можно ли разрешить женщинам занять места рядом с мужчинами, не поставив вопроса об избирательном праве для женщин? Как опровергнуть Мальтуса, как допустить весь мир на братский банкет, не вводя уравнительного распределения благ? Вторая проблема казалась убежденным демократам, которые при этом не были социалистами, особенно важной, но практически неразрешимой во французском обществе после подавления июньского восстания 1848 года. Известно, например, какой скандал произвела публикация «Республиканского катехизиса человека и гражданина» Шарля Ренувье исключительно потому, что он осмелился поставить вопрос в тех же выражениях, в каких его ставили в ту пору простые люди[766]: как сделать так, чтобы богатые «не съели бедных»? Поэтому имеет смысл напомнить выход из положения, предлагавшийся уже тогда отдельными мыслителями, из которых первым был, по всей вероятности, Ренан в рукописи «Будущее науки»: в мире, где материальные богатства ограничены и где разорение богатых уничтожит цивилизацию, никак не улучшив участи бедных, нужно предоставить всем место на «банкете просвещения», дать всем доступ к образованию, культуре, науке, ко всем тем благам, которые можно разделить и притом никого не обделить. Современники могли счесть такое решение неудовлетворительным, потому что еще несколько месяцев назад крестьяне в Ирландии и Солони, равно как и работницы в Лилле, умирали с голоду; последующие поколения могли упрекать в лицемерии тех, кто, как Жюль Ферри, намеревался предоставить народу доступ к образованию, никак не изменяя неравенства состояний. Быть может, однако, сейчас, полтора века спустя, когда это неравенство никуда не делось, но когда мы, в отличие от социалистов 1848 года, твердо знаем, что ресурсы Земли не безграничны, нам стоит опять об этом задуматься.