– Приятно это слышать.

– Сэр, вам в подмогу выделяют лучших из лучших. Барклай получил четкие инструкции от заместителя директора Шилдса.

– Ребята, а вас никогда не одолевает любопытство? – спросила Лесли.

– Никогда, господин подполковник, если мы получаем соответствующий приказ.

– Замечательный ответ, – сказал Прайс.

Джемисон Фаулер, магнат в сфере коммунальных услуг и один из наиболее могущественных Матарезе в Соединенных Штатах, осуществлял свою деятельность из гостиницы «Брейкерс» в Палм-Бич. Оттуда он постоянно связывался по телефону с Талахасси, административным центром штата Флорида, используя свой личный шифратор – вскрыть который для ЦРУ не составило никакого труда. Фаулер выходил на высокопоставленных чиновников штата, настойчиво требуя содействия в продвижении интересов своей корпорации. В случае успеха он обещал щедрые премии – читай, взятки. И многие с готовностью шли на сотрудничество с ним. С финансовой точки зрения занятие политикой на уровне штата не слишком прибыльно: убогий кабинет, полное забвение и, если речь не идет о юристе, которого осаждают потенциальные подрядчики, небольшие деньги. Фаулер знал, какие рычаги нажимать как в телефонных разговорах, так и при личном общении в номере-люкс гостиницы «Брейкерс» со своими гостями, которых доставляли в Палм-Бич на его собственном самолете.

Подобно Стюарту Николсу, Джемисон Фаулер каждое утро отводил час своему здоровью, что было следствием проблем с сердцем, начавшихся несколько лет назад. Однако занимался он не в тренажерном зале, а в бассейне, куда приходил ровно в восемь часов, чтобы проплыть двадцать дорожек. В такой ранний час большинство постояльцев гостиницы, как правило, еще спит. Ну а «администратор бассейна», человек Фрэнка Шилдса из ЦРУ, позаботился о том, чтобы никто не помешал Прайсу. Как только в три минуты девятого специальный агент прошел в бассейн, он запер за ним дверь и повесил на ней табличку «Смена воды. Бассейн откроется через тридцать минут».

В роскошном бассейне Джемисон Фаулер и Камерон Прайс оказались вдвоем. Каждый проплыл по несколько дорожек. Камерон, прекрасный пловец, подгадал так, чтобы после четвертого этапа достичь бортика одновременно с Фаулером.

– Здесь очень мило, – начал Прайс.

– Да, согласен, – ответил Фаулер.

– Вы здесь плаваете каждый день?

– Как штык. Ровно в восемь часов утра. Это позволяет держать тело в форме.

– Да, наверное, особенно после проблем с сердцем.

– Что вы сказали? – Фаулер поднес палец к уху, словно убеждаясь, что не ослышался.

– Я прибыл из Амстердама, для того чтобы поговорить с вами. И вы не сможете уйти отсюда до тех пор, пока меня не выслушаете. Дверь заперта. Сын Пастушонка нередко останавливался в этой гостинице, и у него здесь много друзей.

– Твою мать, что все это значит? Кто вы такой?

– Господин Гуидероне утверждает, что ругательства являются свидетельством убогости словарного запаса.

– Ко мне это не относится! Только так я могу выразить свои мысли… Я не желаю оставаться здесь ни минуты!

– На вашем месте я бы даже не стал пробовать уйти отсюда.

– Что?

– Как я уже сказал, дверь заперта. Так что вам лучше остаться и выслушать.

– Что?

– То, что я вам сейчас скажу. Предположим, я буду говорить гипотетически.

– Мне не нравится слово «гипотетически». Я предпочитаю называть вещи своими именами!

– Ну хорошо, как вам будет угодно. В Амстердаме, точнее, на Кайзерсграхт узнали о том, что вы очень близки с Бенджамином Вальбергом…

– Мы с ним знакомы, но и только. Вообще-то я не слишком люблю евреев, но он – еще куда ни шло.

– Вы очень великодушны по отношению к нему. Однако я должен вас предупредить, что на Кайзерсграхт уверены, и на то есть веские доказательства, что Вальберг связался с Федеральным комитетом по торговле. В случае провала он рассчитывает за счет вас слезть с крючка – однако никаких провалов не будет. Все идет строго по плану, и нас ничто не остановит.

– Господи, это нельзя допустить! У меня в наше дело вложены миллиарды!

– Держитесь от Вальберга подальше. Он враг… А сейчас я должен уйти. Я передал вам все, теперь дело за вами.

С этими словами Прайс ухватился за выложенный плиткой край и, подтянувшись, вылез из бассейна. Подойдя к двери, он постучал условным стуком, и послышался щелчок открывшегося замка. На пороге Камерон оглянулся на Джемисона Фаулера. Магнат коммунальных услуг, погрузившись в воду так, что торчала одна голова, смотрел ему вслед широко раскрытыми, выпученными от страха глазами.

Бенджамин Вальберг был человеком противоречивым. В молодости он был стойким социалистом, в чем-то даже близким к коммунистической идеологии. Капитализм, своими порочными экономическими циклами угнетающий бедняков и рабочий класс, вызывал у него лютую ненависть. Так продолжалось до тех пор, пока молодой Вальберг не познакомился с одним человеком, профессором социологии университета штата Мичиган, также в прошлом социалистом. Впоследствии философские взгляды этого человека повернулись на сто восемьдесят градусов. Вся беда не в капитализме как таковом, а в самих капиталистах. У них нет сознания социальной ответственности, ни личного, ни классового. И решение заключается в том, чтобы заставить богатых изменить свои взгляды.

Прекрасный знаток Талмуда, Вальберг обнаружил определенное сходство между этой концепцией и нормами иудейской морали, требующими от состоятельных делиться со своими менее благополучными соплеменниками. Идея дала корни; мечущийся, неопределившийся социалист принял решение. Он станет идеальным капиталистом. Обладая блестящими финансовыми способностями, Вальберг устроился работать в один из филадельфийских банков средней руки, убеждая себя в том, что на самом деле он лишь хочет посмотреть, в каком направлении в жуткие пятидесятые движутся кредитные организации. Через два года он уже был вице-президентом этого банка; через четыре – президентом и членом правления.

Блефуя, раздувая активы своего банка, Вальберг скупил все основные банки Пенсильвании, а затем начал действовать и в соседних штатах. Опираясь на средства, существовавшие только на бумаге, он приобретал все новые банки, продвигаясь на запад сначала до Огайо и Юты, вскоре после этого до Невады, и наконец достиг Калифорнии. Его прогнозы оказались верными, момент времени был выбран самый подходящий: банки столкнулись с проблемами. Покупать дешево и продавать дорого, идя в ногу с развивающимся рынком. К тридцати пяти годам Бенджамин Вальберг, в прошлом социалист-радикал, превратился в одного из столпов американской банковской системы.

К этому времени он созрел, чтобы упасть в корзину Матарезе. Ему пришлись по душе призывы установить единый всемирный экономический режим, направленный на защиту низших слоев населения. Да, Вальберг понимал, что без насилия, возможно, не обойтись, но Ветхий Завет был насквозь пронизан огнем, кровью и возмездием. Как это ни печально, но только так и может развиваться мир. И чего же тут нового?