— Считаешь, обычные люди, обделенные колдовством, не испытывают подобного смятения чувств? Полно, северинская принцесса, и достойный твой брат, и добряк-Зефир, и душелов, целиком вылепленный из каменного спокойствия, иногда лишаются самообладания. Таков мирской порядок вещей. Но ведь это не делает их отступниками в твоих глазах.

— Верно, — подтвердила Изольда, обескураженно морща лоб. — У некоторых попросту нет темной стороны.

— Зависит от того, что именно ею считать — фейланский зов, ветряную безрассудность, главенство королевских обязанностей, толкающих выдать замуж сестру… Ты, Изольда Мак Тир, в минуты ярости привыкла возлагать вину на меня, оправдывая темные думы и проступки. Но взаправду не я была твоим злом…

— А что же?

Как свеча, истаивая по капле, Исгерд в последний раз глянула на мир сквозь золотые ресницы.

— Неумение принимать, прощать — кто знает… у каждого личная темень в душе, но я при жизни не постигла ее загадок… Попробуй раскрыть их ты, обратить непроглядный мрак во благо, ведь он, как чары, — по сути своей не хорош и не плох.

Невидимая ладонь коснулась кудрявой макушки, прежде чем первозданная пустота поглотила бывшую терновую принцессу без остатка.

— Прощай, терновая колдунья…

И сливовая магия, а вместе с ней утомленная двоедушием плоть освободились навеки.

— Нет, погоди! — окликнула Изольда, не готовая к расставанию. Изнутри будто вырвали кусок, в голове стало неожиданно тихо. — Я о стольком хотела спросить, Герда…

Но было поздно: она осталась одна-одинешенька под размокшим небесным куполом. Только непривычная легкость знобила лихорадкой да смутная тревога била по ушам.

— Принцесса! — не унималось ее упрямое эхо. — Ты слышишь, приди в себя!

Изольда рассеянно огляделась в поисках источника шума и совершенно неожиданно заметила Лютинга, привалившегося к руинам на противоположном берегу. Почему он не даст ей передохнуть, пережить печали этого бесконечного дня и что за алые пятна на его одежде?

По мере того как возвращалось ощущение реальности, оцепенение колдуньи проходило, уступая место пониманию.

— Милостливые боги, да это же кровь!

Одним взмахом вычаровывая ветвистый мосток через канал, Изольда подхватила юбки, понеслась к раненому своему защитнику. От ужаса язык окостенел, в горле пересохло. Что, если уже слишком поздно и муж ее при смерти? Как ей жить без волка, без Таальвена Валишера?

— Покажи! — Трясущиеся ладони рванули куртку, скомкали ткань, пропитанную кровью.

— Северный ветер ускользнул. Гибель Розы не освободила его — Хёльмвинд по-прежнему пленник в змеином теле, — скороговоркой выдохнул принц. — Нужно догнать его, пока не подоспели солдаты… с пробитым крылом верховному от них не уйти.

Пропуская бессмысленные в ту секунду объяснения, Изольда обхватила обоюдоострый меч приморца, проводя по клинку отрывисто, с нажимом. Лютинг едва успел остановить ее.

— Что ты делаешь?!

— Прежде чем выручать Хёльмвинда, я должна убедиться, что ты не умрешь, не покинешь меня на произвол судьбы в далекой чужой стране!

Признание так удивило королевича, что вместо утешительных слов у него вырвалось нечто совсем иное.

— Разве хочешь ты, чтоб душелов, приморский захватчик бесконечно бродил у твоего порога?

Прижимая окровавленную ладонь к его ране, принцесса затрясла головой.

— Мне нет до него дела, покуда человек, согласный на плен волчьей шкуры ради моего спокойствия, охраняет мой дом и очаг… Я гнала его непозволительно долго… — Вкладывая самое могущественное волшебство, на которое была способна, в пульсацию под врачующими пальцами, она закусила губу. — Но теперь не потеряю, пусть хоть потоки лавы низвергнутся с неба.

Глядя на светлеющее полотно грозовых облаков, Лютинг приметил движение на крепостной стене.

— Насчет небесного огня не уверен, но арбалеты и стреломет точно готовы палить по врагам.

С содроганием проследив за его взглядом, терновая колдунья также отметила оживление, царящее на оборонных башнях. Непогода утихла, и замковая гвардия бросилась заряжать уцелевшие орудия.

— Бесполезно запрещать им стрелять, — опередил ее вопрос Таальвен. — В воинских рядах ужас и паника. И приказы твои — не гарантия, что Хёльмвинд останется невредимым.

— Тогда найдем его и уведем подальше от замка! Сначала я позабочусь о разорванном крыле ветра, а после выполню обещанное Ирифи… — Отерев кровь о юбку, принцесса помогла своему мужу разогнуться и пристально посмотрела на запад. — Отправлю наконец Хёльмвинда туда, где его истинное место, где никто не причинит ветру зла…

Догадка не успела слететь с губ приморского королевича.

Отрешившись от тоски, заранее гложущей сердце, Изольда коротко довершила:

— Домой.

— Идем, скорее переставляй лапы! — отважно манила дракона Изольда, перескакивая канавы с мутной дождевой водой и ободряюще хлопая в ладоши.

Обогнуть Терновый дворец и верхом занимало немало времени, а уж пешим шагом, со строптивым ветром в поводу, незадачливая троица рисковала потратить на это добрую долю часа. Прискорбно, если учесть, что стражники терновой принцессы могут появиться в любую минуту. Но заставить Хёльмвинда бежать за ней вприпрыжку было выше возможностей, дарованных колдунье. Хорошо и то, что змей не напал, завидев ее у входа в свое гнездо в сердце садового лабиринта.

— Какой ты копуша, — пожурила его принцесса, ступая одной ногой на песчаную почву Пустоши. Укрытие удачнее сложно себе представить.

Но верховный при виде непролазной стены из сливовых колючек вздыбился, зашумел, взмахивая здоровым крылом. Похоже, идея искать приюта в волшебном лесу его не прельщала.

— Вперед, кому говорю! — Изольда бесцеремонно шлепнула его по чешуйчатому бедру. И понукаемый ею ветер попятился к зарослям, зыркая на них неприязненно.

Вернулся ли к нему рассудок, судить было сложно, да и заглядывать в льдистые глаза времени не нашлось. Одно терновая колдунья знала наверняка: ей лично дракон с чудесными узорами на голубой броне — не угроза.

Таальвену он, кажется, тоже не желал зла. По крайней мере, до тех нор пока приморский королевич держался на расстоянии и не вынимал из ножен оружие. О том, что королевичу понадобилось совершить над собой усилие, чтобы позволить жене разгуливать в опасной близости от драконьих клыков, вслух сказано не было. Спокойствие, с которым принцесса положила руку на рогатую голову, а затем повела Хёльмвинда за собой, решило дело.

— Дорогу! — велела Изольда терновым побегам.

Они съежились по команде, пропуская странное шествие. Чуднее всех выглядела колдунья, перепачканная кровью сразу трех цветов — черной, алой и сапфирово-голубой. Нежно потрепав ее за оборку платья и удостоверившись, что хозяйка не нуждается в помощи, ветви нехотя уползли прочь.