палату и плотно закроет за собой дверь, Нарцисса неуверенно проследовала к больничной койке. Полы ее длинного бархатного платья едва слышно шелестели при ходьбе.

Вспомнив про кольцо Малфоев, покоящееся на ее безымянном пальце, Гермиона уже хотела было спрятать левую руку под одеяло, как вдруг заметила, что фамильная драгоценность, которую вручил ей Драко, пропала.

Мерлин, и как она сможет спокойно смотреть ему в глаза после того, как по собственной глупости и неосторожности потеряла реликвию, которая передавалась в семье Малфоев от поколения к поколению?

Увидев волнение, застывшее на лице Нарциссы плотной маской, Гермиона решила взять инициативу в свои руки и завести разговор:

— С вами все в порядке? — спросила она, пускай и знала ответ на этот вопрос.

— Да, и в этом, несомненно, ваша с Драко заслуга. Могу я…? — не договорила она и кротко указала подбородком на край больничной койки, безмолвно спрашивая разрешения, чтобы присесть.

— Конечно, — отрывисто кивнула Гермиона и немного подвинулась, предоставляя миссис Малфой больше свободного места.

Мать Драко была далеко не единственной, кто в настоящий момент чувствовал себя крайне неловко. Однако рано или поздно им все равно пришлось мы поговорить друг с другом.

— Я знаю, что вас с Драко связывают отнюдь не дружеские отношения, — ни с того ни с сего заявила она. На удивление интонация, с которой Нарцисса произнесла эти слова, была лишена негативного окраса.

— Миссис Малфой, вы… — опешила Гермиона, никак не ожидая такого поворота событий.

Как ей следует реагировать на это? Попытаться солгать, уверяя мать Драко в том, что она ошиблась, или же подтвердить оглашенную догадку и будь, что будет?

— Прошу вас, дайте мне договорить, — оборвала ее Нарцисса, за что сразу же извинилась. Когда Гермиона молча поджала губы, тем самым предоставляя ей слово, миссис Малфой продолжила свою мысль, — я пришла к такому выводу, когда увидела, как Драко переживает за вас. Несмотря на свое ранение, он наотрез отказывался покидать вашу палату вплоть до того момента, пока заведующая этого отделения чуть ли не силой заставила его это сделать, за что я в какой-то степени благодарна. Еще никогда в жизни я не видела сына таким… С раннего детства Люциус твердил ему о том, что единственные, о ком ты должен беспокоиться помимо себя самого — это ближайшие родственники. На самом деле, всем нам закладывали эту мысль еще на первых годах жизни, — сочла нужным уточнить она, имея в виду особенность воспитания в чистокровных семьях. — И Драко следовал этому наставлению, поэтому до сегодняшнего дня я еще ни разу не видела, чтобы тяжелое состояние человека, не относящегося к нашей семье, вызывало у него такую реакцию, — поделилась Нарцисса своими наблюдениями. — Мне даже страшно подумать о том, что бы с ним случилось, если бы вы не очнулись, мисс Грейнджер.

На какое-то время в палате повисло молчание. Нарушали его разве что голоса, доносящиеся из коридора.

— Как вы наверняка знаете, я росла в семье, где чистота крови ценилась превыше всего. Буду честна, я и сама долгие годы верила в то, что такие люди, как вы, уступают нам во многих вещах. Когда-то давно я даже вычеркнула родную сестру из своей жизни из-за того, что она связалась с маглорожденным. Но впоследствии я не раз сталкивалась с теми, кто одним своим существованием разносил идею превосходства чистой крови в пух и прах. И вы, мисс Грейнджер, относитесь к числу этих людей.

— Что вы имеете в виду?

— В тот день, когда я прибыла в Хогвартс, чтобы навестить Драко, вы сказали мне, что приглядываете за ним, хотя мы обе прекрасно знаем, какие отношения связывали вас с нашей семьей.

Внимательно слушая миссис Малфой, Гермиона невольно вспомнила их с Драко пререкания, которые были неотъемлемой частью учебных будней на младших курсах. Не обошла она стороной и пытку Беллатрисы, а также темные дела Люциуса, который на протяжении многих лет выполнял приказы Волан-де-Морта.

— Я наслышана о ваших успехах в магии, которым могут позавидовать многие чистокровные, но столкнуться с вашим милосердием по отношению к моему сыну… Это было крайне неожиданно. Люди моего окружения редко заботятся о ком-то, кроме себя и родных, но вы дали Драко шанс. Кто знает, быть может, именно ваша вера позволила ему не свернуть с выбранного пути. Более того, вы спасли моего мужа, хотя могли позволить ему принять смерть от руки того ужасного человека. Вы уже дважды оказали неоценимую услугу моей семье, мисс Грейнджер. Никакие слова не способны передать мою вам благодарность.

— Вам не стоит благодарить меня. Я бы не задумываясь сделала это вновь, — несколько смущенно проговорила Гермиона, нисколько не приукрасив.

— И этим вы в очередной раз подтверждаете ничтожность идеи чистой крови, мисс Грейнджер, — Нарцисса робко накрыла ладонью руку Гермионы, лежащую поверх белоснежного одеяла. От этого прикосновения внутри каждой из них что-то дрогнуло. — Вы стократ превосходите всех тех людей, с которыми я имела несчастье общаться и которые считают себя на порядок лучше других исключительно из-за чистой крови. Может, вы и не способны похвастаться безупречной родословной, которую имеет каждый из них, но зато у вас есть то, чего им никогда не удастся обрести: великая сила и человечность. О лучшей партии для сына я и мечтать не могла.

С каждой секундой Гермионе было все сложнее сохранять невозмутимое выражение лица. Слушая Нарциссу, она чувствовала себя ребенком, проснувшимся в канун Рождества и обнаружившим под нарядной елью баснословное число подарков. Иными словами, еще чуть-чуть, и она непременно потеряет сознание от вскружившей голову радости.

— Спасибо, — наконец ответила она, незаметно смахивая влагу, скопившуюся в уголках глаз. Непрошенные слезы уж точно не гармонировали с улыбкой, плотно закрепившейся на ее губах. — Вы даже не представляете, как много значат для меня эти слова.

Раньше Гермиона боялась, что ей так и не удастся добиться благословения от родителей Драко. Но сейчас, пускай и лежа в больничной койке Святого Мунго, она провожала этот страх в долгий путь, маша ему на прощание.

Неужели жизнь и впрямь налаживается?

— Мисс Грейнджер, Драко очень хочет проведать вас, — загадочно улыбнувшись, Нарцисса взглянула на свое обручальное кольцо, во многом похожее на то, что ранее носила Гермиона. Видимо, в это самое мгновение она вела мысленный диалог с сыном, пользуясь волшебными свойствами фамильной драгоценности. — Он ждет снаружи. Я могу пригласить его, если вы не слишком утомились.

— Знаете, если честно, я бы хотела немного размяться, — недолго подумав, дала ответ Гермиона.

Ранее терроризирующая ее головная боль окончательно отступила, посему она не видела причин, чтобы и